Очень общий план.

Мы долго видим его с большой высоты — спокойное и безразличное...

И когда появляется корабль — словно зернышко ржи, потерявшееся в этой водной пустыне,— мы медленно устремляемся к нему, вниз...

Корабль вырастает до размеров ракетоносца.

 

Звуковое решение: в тишине возникают короткие музыкальные звуки, в них вплетается гул моторов.

Спецтехприспособления: вертолет, камера с трансфокатором, корабль с площадкой для посадки вертолета. Плавательные средства, спасательная служба.

Игровой транспорт: ракетный корабль «Горделивый». Исполнители: личный состав корабля.

 

Палуба ракетоносца, мостик, надстройки и мачты с антеннами заполняют собою экран. Мы видим матросов и офицеров в тропической форме. Все они смотрят снизу.

Сигнальщик быстрым движением нацеливает в небо объективы дальномера...

 

...С палубы эсминца: на мгновение - через дальномер - деталь вертолета.

 

...Вертолеты, как две огромные стрекозы, зависли над локаторами корабля. Из открытой кабины одного из них, почти задевая за мачты «Горделивого» свешенными ногами, в «фас» и «профиль» снимают наш корабль чужие кинооператоры.

Отчетливо виден американский опознавательный знак: белокрылая ленточка, синий круг и белая пятиконечная звездочка в нем. ...Приветственные взмахи с вертолета.

 

Игровой транспорт: Гул и мощь корабля в звуке. Исполнители: актеры - Бурмин, замполит, старпом, вахтенный офицер, командиры БЧ-1, БЧ-2, БЧ-3, БЧ-4, БЧ-5, штурман, несколько офицеров других служб, доктор, Гридасов, Лысенко, Петров, Гагай, Митя Калугин, комсорг, сигнальщики, 20 чел. окружения офицерского и рядового состава.

Два игровых вертолета.

 

...Пронзительная трель сигнала и зычный окрик динамика:

-  Продолжить приборку!

Вертолеты, едва не столкнувшись, уходят в сторону и вверх.

 

Панорама: с общего плана — с продолженной на корабле приборки, со спокойно замершей стартовой установки на трепещущий флаг корабля - движение вниз. Вначале стальная корма, затем медленно проплывает Государственный герб СССР; камера ниже - опять скользит по стальной корме.

ТИТР: «Нейтральные воды»

И не окончились заглавные титры - медленный поворот аппарата - и у самой воды - бешеный клекот распростертого до горизонта вспененного буруна.

Панорама окончилась. Где-то над буруном медленно выползают из кадра черные точечки вертолетов.

Звучит прихотливая, красивая и ритмичная музыка.

Чуть склоняется на повороте «Горделивый». Панорама корабельной приборки: чистят, мо- юг с мылом, до блеска драят...

...кормовую стартовую установку...

...ангар поста предстартовой подготовки...

.„швабрят палубы (швабры в мыльной пене). По шкафуту идет матрос с портфелем. Проходит мимо занятых делом людей - и мы ненадолго его теряем: между нами шлюпочная палуба...

Продолжается панорама - сверкая, парит над скользящей водой шлюпка. В ней двое сильных ребят покрывают лаком весла... Проезд мимо зенитчиков...

...мимо латунной таблички с силуэтом и надписью «Горделивый».

 

...И мы видим, как, не касаясь руками поручней, взбегает по крутому трапу матрос с портфелем. За его спиной ухмыляющийся Гагай обращается к Коле Петрову:

- Пошел отрабатывать прием на правом боку,- и показал, как спят на правом боку, подложив ладони под щеку.

- Человек пристроился, а тебе завидно! - отшутился Коля Петров.

Ленкаюта. Матросы у телеэкрана. Вот откуда звучит красивая и ритмичная музыка! Это идет передача французского телевидения.

У открытой двери на палубу стоит Юрка Лысенко. Он одновременно наблюдает за жизнью палубы и за жизнью Франции, и когда на наших глазах с экрана медленно начало исчезать изображение, он сказал:

- Адье, Пари! Адье, ребята!

Перед Юркой неожиданно возникает старпом. Прикрикнув «Ну, ну», он скорее для формы пригрозил Лысенко. Взглянув на потухающий телевизионный экран, он машинально замурлыкал:

- Я приеду в Париж, все дома обойду...

Экран телевизора превратился в серую непрозрачную, но трепещущую плоскость...

Разбиваются волны о мощное тело корабля.

Шумит за кормой белопенный бурун. Гридасов смотрит на «грустно» играющих дельфинов, сопровождающих корабль. Женя грызет сухарь. Вытащив из кармана пару сухарей, кидает за борт дельфинам.

Ритмичная, бодрящая и красивая музыка.

 

Музыка этой сцены будет монтироваться по ритму движения дельфинов.

 

Щелчок репродуктора и голос:

- ГКП! Товарищ командир, получена радиограмма от американцев: «Командиру и команде русского корабля желаю счастливого возвращения домой. Прошу принять к сведению, что в квадрате …     корабли Шестого флота США проводят учения...»

Командир корабля, капитан второго ранга Бурмин. Прищурив глаза, он слушает текст радиограммы из репродуктора на мостике. Переглядывается с замполитом.

От иллюминатора штурманской рубки подходит старпом.

- Наш курс проходит через обозначенный квадрат.

- Предлагают нам изменить курс. Так это надо понимать? - подает голос сухопарый

замполит.

Бурмин кивает головой и приказывает:

- Составьте ответ покрасивее. Мол, благодарим за информацию, мол, желаем успеха...

- А еще что?

- Больше ничего.

Замполит улыбается, поглядывая на растерянного старпома.

- Курса менять не будем,- уточняет Бурмин.- Мы были в гостях, но здесь мы не в гостях. Здесь нейтральные воды.

- Да они и не просили менять курс, они поставили нас в известность о своих учениях, и все,- смеется замполит.

Старпом глядит на замполита...

- Но...- он обращается к командиру,- Федор Платоныч, они намекают... Наша принципиальность в данном случае недипломатична... Я уже не говорю, что не безопасно, мы все-таки за границей, обеспечения ваших учений могу зайти еще раз».

- А они - дома? - почему-то сердится замполит.- Здесь Средиземное море, Алексей Иванович. Принцип свободы открытого моря - основной принцип международного морского права. Мы его не нарушаем и других поощрять не будем!..

- Что же касается опасности,- сказал Бурмин, перебивая затянувшийся монолог замполита,— пусть у них самих голова болит. Официального оповещения о закрытии района мы не получали... Я уже однажды схватил фитиль от начальства за эту самую, как вы ее называете, дипломатичность...

- Излишняя дипломатичность бывае! вредна,- поддержал командира замполит.

- Да, но...— пытается возразить что-то замполиту старпом.

- Об’явить учение,- твердо распорядился Бурмин.

Низкая облачность и солнце. Бьют волны о борт «Горделивого». Обрывается на полутакте музыка, резко гремят колокола громкого боя. И - зычный голос динамика по всему кораблю:

- Учебная боевая тревога!.. Учебная боевая...

Посвистывает ветер в антеннах локаторов. На палубах «Горделивого» все мгновенно преобразилось: люди... автоматы... торпедные аппараты...

Выбегают из кают-компании офицеры, спеша к своим боевым местам.

В опустевшей каюте на экране телевизора - жизнь и люди Италии.

Голос динамика продолжает: Боевая тревога... Учебная боевая тревога... Впереди по горизонту: характерные, четкие, словно вырезанные силуэты военных кораблей. Нарастает оглушающий рев реактивных двигателей.

 

Колокола громкого боя.

 

Панорама заканчивается наездом на экран телевизора, изображение которого становится изображением экрана.

- Сигнальщики, усилить внимание! — весело покрикивает молоденький вахтенный офицер.

Звено реактивных истребителей режет курс «Горделивого».

Самолеты низко проносятся над ракетным кораблем. Боевое учение на «Горделивом» в полном разгаре.

Мостик. Молодой офицер - лейтенант связи, с бумажкой в руках, докладывает Бурмину:

- Товарищ командир, с борта американца,- и показал в сторону стремительно пролетевших бомбардировщиков.- Радио: «Для обеспечения ваших учений могу зайти еще раз».

Бурмин иронически улыбнулся...

Голос Бурмина: - Сохраните. Приобщим к отчету.

Зенитные комендоры доставляют в автомат обоймы снарядов.

Сигнальщики ловят в перекресток дальномера мчащийся бомбардировщик.

Все пронизывает могучий ритм машин и вентиляторов...

Бурмин и старпом со спокойными лицами поглядывают на приближающиеся корабли под звездно-полосатыми флагами: авианосец и силы его охранения.

 

Характерные звуки шумов мостика, загружаемых автоматов.

 

БУРМИН: — Радио комбригу Доложите координаты встречи!

Вахтенный офицер взволнованно ответил: .

- Есть радио! - и, еще раз взглянув на старших командиров, старается придать, своему юному лицу выражение спокойного мужества.

Замерли сигнальщики. Один из них, в шлемофоне, негромким голосом передает информацию.   

Из репродуктора раздается голос:

- Товарищи матросы, старшины и офицеры! Прослушайте информацию... Сейчас вы видите корабли шестого флота США. Американцы, стремясь обеспечить высокую...

 

Приоткрываются бронированные щели... в одном, в другом, в третьем месте...

В бронированных щелях — внимательные глаза людей...

 

...готовность своих морских сил для нанесения внезапных ядерных ударов, предусматривают постоянное нахождение своих ударных группировок в исходных для незамедлительного развертывания боевых действий районах. Такой группировкой является Шестой флот США, постоянно находящийся за многие тысячи миль от своих берегов - в Средиземном море...

 

Вся эта сцена и голос репродуктора приглушается звуком включенных гидроакустических приборов.

 

Замполит вновь появляется на мостике.

Голос из репродуктора перечисляет состав Шестого флота...

Бурмин, взглянув на замполита, кивает в сторону репродуктора:- Оперативно это у тебя получается.

Замполит хотел уж было ответить что-то скромное, но старпом успел раньше его заметить:

- Только текст тяжеловат. Чувствуется академия.

- Зато наглядно и точно, а главное, вовремя,- говорит Бурмин, глядя в бинокль.

Неожиданно близко - авианосец под звездно-полосатым флагом. Словно осы, над ним проносятся истребители. Одни взлетают, другие садятся на площадку плавучего аэродрома.

Видны сторожевые корабли охранения авианосца.

Мощный вибрирующий гул двигателей, вентиляторов, завывание реактивных истребителей, базирующихся на авианосце...

Голоса людей и шум моря теряются в гуле металла и грохоте машин...

- Впечатляет! - слышен голос командира БЧ-5.

- Да-а-а,- произносит другой офицер, поглаживая ладонью установку для пуска ракет.- Хорош борт...

Через бинокли, все же трудно во всех подробностях рассмотреть взлет и посадку истребителей на авианосец. Поэтому, может быть, это только показалось...

...Одна металлическая оса, выпустив закрылки, круто, слишком круто идет вниз... и то ли села на площадку, то ли упала в море,- скрылась за надстройками авианосца...

И тут же взвился белый столб воды и даже радуга на мгновение охватила корабль. Побежали белые фигурки людей по его палубе... Над местом происшествия — вертолет службы спасения...

Мостик. Старпом отнимает бинокль от глаз:

- Промахнулся?

Бурмин опускает бинокль: - Похоже…

 

Игровой транспорт -  для имитации, на очень общ. пл. американской эскадры - бригада ; военных кора б л ей, 2 эскадрильи самолетов и 3 вертолета

 

- Грабанулся, убей меня бог! - кричит матрос Гагай, распахивая бронированную дверь стартовой установки.

- У них же учение. Отрабатывают приемы спасения...

- Что-то непонятное у них там случилось,- в боевой рубке задумчиво произносит Гридасов.

Встречным курсом, в опасной близости к «Горделивому» проходит фрегат американцев.

Раздается сильный и продолжительный свисток. Происходит ритуал, который называется «захождением».

На верхних боевых постах, на палубах и мостике «Горделивого», не покидая боевых мест, все поворачиваются лицом к «американцу», замирают в приветствии.

На палубе и мостике «американца» застыли лицом к нашему кораблю их матросы и офицеры.

Мы с камерой находимся между двух ракетных кораблей.

Эта сцена снимается в Черном море, в случае невозможности съемок сцены «захождения» в районе дислокации 6-го флота США.

Игровой транспорт:

«Горделивый», американский ракетный корабль типа «Кунц», бригада военных кораблей, Имитирующих американскую эскадру, две эскадрильи, несколько вертолетов.

Серьезные лица. Лицо их командира нам еще придется встретить и узнать... И не только командира...

Короткие сильные свистки.

Корабли расходятся.

Корабли разошлись.

Силуэты военных кораблей Шестого флота остаются за кормой.

Под ярким солнцем загорелось ослепительными бликами море.

Слева по борту виден берег порта. Силуэты чужих кораблей на его рейде.

С мостика «Горделивого» видно, как Гридасов, стоя у борта, что-то чиркает в блокноте, всматриваясь в чужой берег.

- Федор Платонович! - говорит замполит и кивает в сторону Гридасова.

- Слишком уж он «свободный художник», иронически замечает старпом.

- Как и каждый человек с талантом...- делает свой неожиданный акцент Бурмин.

 

Актеры: офицерский и рядовой состав, все персонажи «Горделивого», офицерский и рядовой состав - персонажи «Кунца».

Форма одежды — весенняя (№ 4).

Техприспособления: корабль - съемочная площадка, большой операторский кран, камера с трансфокатором.

 

Его прерывает голос из переговорной трубы: «Товарищ командир!»

- Слушаю! - склоняется к рупору Бурмин.

- Американцы дают открытое радио!

Щелкает репродуктор. Звучит искажаемый расстоянием и помехами английский текст. Замполит переводит.

- Летчик Уоррен Рейнольдс тридцати двух лет, имеет 2-х детей, штат Калифорния, погиб при исполнении служебных обязанностей.

- Значит, не показалось, тот самый истребитель,- говорит старпом взволнованно.

Бурмин, сумрачно пожав плечами, смотрит вверх.

Низкие облака. Очень свежий ветер. Впереди родное море.

 

Наезд на кр. план. На панораме мы увидим молча стоящего на палубе Гридасова. Он не рисовал.

 

Офицер связи перед командиром корабля:

- Товарищ капитан второго ранга, радио из штаба...

Бурмин читает текст телеграммы, расписывается и возвращает папку офицеру.

- Прямо по курсу наши подводные лодки проводят учения,- говорит он старпому и замполиту.- Мы обеспечиваем их в юго-западной части моря. Штурман, возьмите шифровку, доложите с картой задание и расчеты на маневрирование.

 

Пустынное, свинцовое море. Звук гидрофона – обнаружена подводная лодка.        

 

Голос сигнальщика: - Перископ справа сорок пять!

Из свинцовых волн неспокойного моря показывается мощное тело подводной лодки.

- Семафор командиру! - кричит сигнальщик.

Бурмин смотрит на него. Сигнальщик докладывает:

- Командиру 226-го. Благодарю за обеспечение учебной атаки...

- Скоро дома,- как бы про себя произносит вахтенный офицер, переключая ручку телеграфа.

Маленький трудяга-буксир оттягивает боны заграждения.

Открываются ворота бухты, где ждут «Горделивого» и приветствуют его корабли отечественного флота.

В тесноте кораблей-ракетоносцев швартуется «Горделивый»

В напряженном ожидании:

...ютовые и баковые...

...боцман и замполит...

Командир быстро ходит по мостику. В руке микрофон.

- Будьте внимательны! - слышится в маневровом голос командира.

Корма «Горделивого» входит в узкое пространство между двух кораблей.

Малейший просчет Бурмина - и неизбежно столкновение.

...Грохочет стравливаемая якорь-цепь.

...В воду обрушился еще один отданный якорь...

...Замерли с выброшенными за борт кранцами моряки.

...Гагай на корме приготавливает, собирает бросательный конец.

Мостик. Командир на ходу:

- Левая - стоп! Боцман! Травить якорь-цепь! Старпом! Сколько до берега?

Оттолкнув зазевавшегося Гридасова, Бурмин пробегает на другое крыло мостика. Смотрит вниз...

...Корабли почти рядом. Борт «Горделивого» все ближе и ближе к другому...

Застывший маневровщик. Из динамика (Фонограмма шумов мостика):

- Левая, малый назад!!

Маневровщик - Коля Петров - поворачивает огромный штурвал.

Свист и грохот пара.

- Правая, малый назад! Обе назад!

На звуках грохота пара - лицо замполита... вахтенного офицера... На втором плане проплывают надстройки.

...Лицо командира соседнего ракетоносца...

...Штурман, склонившись к приборам, вглядывается в только ему знакомые ориентиры, взволнованно выкрикивает:

- 60... 65... 50...

На причале - столпившиеся за оградой дети, женщины, родители и друзья...

…Вот жена замполита с тремя белыми лилиями...

...Вот комбриг, начштаба, офицеры; музыканты, уже набравшие в легкие воздух...

Борт корабля быстро скользит в тесноте.

—        ...35... 32... 30...- в мегафон командует на юте старпом.

Мостик.

- Да не болтайся ты под ногами! - опять столкнулся Бурмин с Гридасовым. Тот обиженно посмотрел на него, но командир был уже на крыле и командовал: - Подать бросательные! Машины на стоп! Малый вперед! Боцман!

Гагай, размахнувшись, как дискобол, посылает бросательный на берег... Его хватают несколько человек...

Стальной швартовый скользит за корму, в кипящий бурун.

Бегущие по причалу матросы вытаскивают концы из воды... Заводят... Крепят на фалах...

Грянул марш... Двадцать пар рук дружно подняли на плечи трап, понесли его на корму. ПНР: из труб «Горделивого» вырвались последние за многодневный поход, усталые «шапки» белого дыма, медленно начали заволакивать кадр. И сквозь раскаленный, горячий воздух слышен голос Бурмина:

- Товарищ контр-адмирал! Ракетный корабль «Горделивый» задание выполнил...

- Здравствуйте, товарищи матросы... Дружное ответное приветствие...

 

В звуке: скрежет натягивающего швартового конца.

 

И весь кадр пропадает в белом корабельном дыму.

Свистит горячий пар, наполняя помещение корабельного душа.

 

Изобразительно сцена в душевой будет решена в атмосфере густого пара и крупн. планов лиц.

 

Из белой мглы является физиономия Лысенко.

- Веничек, - восхищенно говорит он. - Женька, веничек.

Появляется Гридасовский чуб.

- Это березовый веник! - с гордостью подтверждает Митя.

- Какая прелесть,- умиляется Гридасов.-

- А ну-ка, Юра!

Лысенко забирает у Мити веник и начинает виртуозно обрабатывать подставленную Гридасовым спину. Женька крякает, стонет... Радуясь людям, понимающим в вениках толк, Митя говорит:

- Мне бабушка его прислала, в посылке.

- Молодец бабушка,- одобряет Гридасов и, перехватив веник, принимается за «обработку» Юркиной спины.

- Потом меня похлещете маленько,- просит Митя.

- О чем разговор? - высовывается намыленная физиономия Коли Петрова.- Месье

дилетанты. Да кто же так с веником обращается? - он забирает веник у Гридасова.

- Это мой веник,- выступает Митя.

- Молодец,- хвалит его Коля и даже гладит по голове. Потом он скрывается в тумане, и за ним уходит Митя. Там раздается свист, регот, кряканье...

- Трюмный! – кричит Женька.- Трюмный! Холодной воды!

- И пива! - добавляет Лысенко.

Оба скрываются в тумане.

Задыхающийся Митя протягивает веник Гагаю:

- Теперьча меня погрей...

- Да ты замерз, что ли? Может, ты заболел? - заботливо спрашивает Гагай.

Появляется из пара чья-то рука:

- Дай-ка веник.

- Это мой веник,- тянет остатки веника к себе Митя.

- Значит, ты когда хошь можешь постегаться, а я только разок...

Вслед за своим веником Митя уходит в туман. Улица. Ветер и дождь. Колышутся фонари. На лихом развороте останавливается такси и сразу же вспыхивает его зеленый глазок.

 

Решение второго плана: из чужих окон слышны голоса чужого мирного уюта.

 

Выходят Бурмин и замполит с женой. В руках чемоданчики, свертки.

Район новостройки.

Бурмин смотрит на дом, где светятся все окна, кроме трех.

Камера будет блуждать в «свете» и, наконец, «найдет» эти три окна.

- Федор Платоныч,- обращается жена замполита к Бурмину,- пойдемте сразу к нам.

- Точно,- поддерживает ее муж.- Чего в пустой квартире делать?

- Спасибо, в почтовый ящик загляну и приду.

Они пошли к разным подъездам.

- Без вас за стол не сядем!

 

Яркие витрины магазина с разнообразными деталями этого уюта. Толпа, которая высыпалась из кинотеатра... Улица города, несмотря на дождь, живет своей вечерней оживленной жизнью. Спешат люди с зонтиками и в плащах. Проносятся автобусы, троллейбусы, легковые машины.

Огни фонарей отражаются в мокром асфальте.

Звукооператору: звук города и дома — это не просто общий шум. Должны четко прослушиваться отдельные реплики, даже целые фразы. Ощущение «гнусной» погоды должно быть натурально.

 

«Горделивый» на рейде.

По металлической, холодной палубе «Горделивого» моросит дождь. Тускло маячат редкие лампы.

Переступив высокий комингс, на шкафуте появляется Юра Лысенко с автоматом. За ним- Гридасой с портфелем.

Быстро пробегают...

...и прячутся под надстройкой. В руках Лысенко конверт.

- Жень, здесь у меня фотографии, спрячь в непромокаемый.

Гридасов забирает конверт, убирает его в пустой портфель.

 

Спецтехприспособления:  пожарные машины для создания искусственного дождя, дождевальная установка, поливочная машина.

Дополнительный свет в окнах и витринах.

Спецтехприспособления для создания искусственного дождя.

Решение второго плана: ракетный корабль «Горделивый», несколько других кораблей на рейде.

 

Открывается бронированная дверь. Из тесной рубки дежурного на мокрую палубу вырывается яркий квадрат света. Проходит офицер, на ходу надевая ремень с пистолетом, поправляя на рукаве повязку дежурного.

К трапу эсминца подходит рокочущий баркас. Дежурный машет Гридасову.

 

Камера установлена на баркасе.

Точка снизу. На втором плане морские буксиры тянут ДОК из бухты.

 

Гридасов, а за ним Лысенко с автоматом прыгают в баркас.

Двигатель баркаса взвыл...

Кадр перекрывается огромным движущимся ДОКом.

Обхватив руками железные прутья ограды, промокшая до нитки, с чемоданом у ног, стоит девушка. Она стоит терпеливо и покорно, очевидно, давно.

- Сколько можно говорить? - слышен голос часового.

Девушка оглядывается.

Тень часового...

Он ходит под навесом у входа в порт.

Лицо у него ожесточенно-принципиальное.

 

Решение второго плана: вдоль Минной стенки, как всегда, все занято. Корабли, корабли. Корабли разных классов и категорий. На дальнем плане в левой части Минной стенки десяток полуголых матросов, ползая на коленях, щетками, брандсбэйдами стирают свои робы. Матросы, пробегающие мимо и появляющиеся на палубах корабля, редкие прохожие за оградой.

В звуке: жизнь вечернего военного причала. Актеры: Марина, часовой, 2-3 офицера. Декоративные пристройки: навес для часового, 5 секций высокой железной ограды.

 

Девушка берет чемодан и на пару шагов оттаскивает его в сторону от проходной.

- Совсем уходите отсюда, понятно? Здесь нельзя находиться гражданским, понятно?-

настойчиво повторяет голос часового.

Еще раз взглянув сквозь решетчатую ограду на корабли,- девушка поднимает чемодан и уходит в темноту.

Шумное застолье в квартире замполита. Бурмин невесел. Склонившись к нему, замполит тихонько спрашивает:

- Что-нибудь случилось? Неприятное известие?

- Нет, нет, все в порядке.

Распахивается дверь, вбегает празднично одетая и разрумянившаяся девушка:

- Папа, по телевизору о твоем походе передают... Федор Платоныч...

Многие гости поднимаются из-за стола.

Бурмин заглядывает в комнату с телевизором.

 

Изображение телевизора в результате наезда заполняет все пространство экрана.

 

На экране видна улица французского городка.

Стоит Женька Гридасов и бьет по плечу французского моряка.

А французский моряк - одногодок Женьки - в свою очередь бьет по спине Женьку, и оба они смеются.

Звучит французская легкая мелодия, и голос диктора сообщает:

- Наши парни говорили с французскими ребятами о мире и дружбе. Хозяева показали гостям свой город...

- Папа, это ты, смотрите, папа! И Федор Платоныч!

Шумное оживление среди гостей. Теща замполита, устроившись в кресле с внучкой, рада больше других.

Бурмин и замполит с интересом вглядываются в экран. На экране: хроника пребывание личного состава «Горделивого» с дружественным визитом в Тулоне.

Бурмин, замполит и старпом встречают у трапа представителей французского флота. ДИКТОР: - Утром пятнадцатого мая состоялись прощальные визиты на «Горделивый» высших должностных лиц базы и города Тулона...

На экране - морская набережная Тулона и тысячи провожающих жителей города...

- Французские военные корабли отдали эсминцу воинские почести...

Гремит салют...

Из соседней двери доносятся звуки магнитофона, пущенного «на всю железку».

- Твистуют у тебя гости-то, как же так, замполит?

- Твист отлежался, выдохся, теперь не опасен, есть танцы поновее, вот те ни-ни! Свеженькие, они самые вредные!

Бурмин и замполит смеются.

Хозяин дома, чего-то вдруг вспомнив, достал из кармана маленький пакетик и вручил его теще. Она благодарно кивает ему головой.

В большой комнате стол уже сдвинут к стене за ненадобностью, и разновозрастные гости, друзья сына и дочери, толкутся под чешской люстрой. Танцевальная самодеятельность в разгаре.

 

Особое внимание обратить на типаж и костюмы-прически и костюмы современных ребят и девушек.

 

Студенты - друзья детей замполита - танцуют красиво... Постепенно вокруг них образуется круг...

Хозяйка дома, Эвелина Исаевна, сочувственно взглянув на Бурмина, перешептывается со своим мужем.

Бурмин с чашечкой кофе осторожно пробирается между танцующими и невольно оказывается  вовлеченным в ритм танца... Через мгновенье он выходит на балкон.

Каплет с крыши дома, по брезентовому тенту над балконом, с листьев деревьев; уютно шумит теплый дождь. И где-то там, в живой темени ночи, вздымается равномерными мощными вздохами море. Виден порт с ночными огнями.

Слышны тревожные сигналы маяка.

Вдохнув всей грудью чистый и влажный воздух, Бурмин закуривает... Достает конверт и. найдя свет, пробивающийся сквозь штору, читает письмо... Перечитывает отдельные места. По белым занавескам мечутся тени танцующих. Открывается дверь, и на балкон выбегает смеющаяся дочь замполита. За ней следует пьяненький молодой человек и что-то декламирует. Столкнувшись с Бурминым, они исчезают.

 

Игровой транспорт: машины, автобусы, такси. Пешеходы — мужчины, женщины, дети, группа военных, инвалид на костылях.

Техприспособления: большой операторский кран и гидравлический кран вышка.

Шумы вечернего порта: рокот катеров, плеск воли, сигналы кранов, далекие звуки морского завода и т. д. Постепенная остановка магнитофона и звука.

 

Голос мальчишки-певца продолжает выкрикивать что-то с печальной бесшабашностью.

Мечется по белому тюлю танцующая молодежь. Где-то вдали загрохотал цепями тяжелый якорь. Бурмин на балконе один. Перед ним была бухта.

Комната, в которой мы смотрели передачу о походе «Горделивого» в Тулон.

Телеэкран живет своей вечерней жизнью.

А милая, интеллигентная теща замполита, расположившись в кресле, смакует жевательную резинку.

Выныривает из темноты Гридасов и вскрикивает:

- Прр-риве-ет!

- Офонарели, да? За такие шуточки, знаешь, что бывает?

- Бдительность твою проверяем,- посмеивается Лысенко, следом за Гридасовым являясь из темноты. - А то, небось, лясы тут с девками точишь.

- Какие «лясы»? Ничего я тут не точу, это тебя из Каменец-Подольска спрашивали,—

сообщает часовой Гридасову.- У нее через 20 минут теплоход уходит...

- Ну да?! - не верит Женя.- Может, ты врешь, Тимур?

- Зачем мне врать? Я на посту...

- Кури! - предлагает Лысенко часовому французскую сигарету.

- A-а, обогащались, да,- без йоты зависти произнес часовой и, взяв несколько сигарет, уложил их в свой самодельный металлический портсигар.

Женька перемигнулся с Лысенко...

...И Лысенко - верный друг! - направляется вдоль ограды в темноту...

- Флагман в 22 швартуется?..- спрашивает Гридасов у часового.

- Юрка! - устремляется часовой за Лысенко.- Меня на губу посадят...

Как видно, Юркин след уже простыл.

Часовой возвращается, чтобы найти сочувствие у Гридасова.

- Женька, ты скажи Юрке, так не поступают...- и умолк.

Гридасова у проходной тоже не было.

Бежит Женя Гридасов.

Улица переходит в огромный причал для боевых кораблей.

 

Полная темнота. Света столько, сколько нужно, чтобы обозначить, очертить вырванный из темноты силуэт фигуры, фактуру одежды.

 

Улицу и причал разделяет аллея акаций да темные прутья ограды.

Высокий забор, а за ним начинается пассажирский, или, как его зовут военные моряки, - «Гражданский причал».

Гридасов на всех парах мчится в сторону этого причала.

Вдали, над кронами деревьев, возвышаются освещенные надстройки и мачты белого пассажирского теплохода.

Длинная узкая лестница. По ней вверх несется Г ридасов.

- Граждане пассажиры! - вдруг раздается хриплый железный голос с неба.- До окончания посадки на туристский теплоход осталось семь минут... Повторяем...

Влетает в порт Гридасов.

Группа провожающих у трапа. Посадка идет к концу. Бежит кто-то с сумками и детьми - опаздывающий.

Гридасов нетерпеливым, ищущим взором окидывает причал... палубу...

А железный голос торопит, напоминает, что остались считанные минуты до окончания посадки...

 

Мы с камерой движемся мимо темных прутьев железной ограды и упираемся в высокий каменный забор.

Общ. план - статика.  Вместе с появившимся из темноты Гридасовым начинается движение к трапу, к залитому светом теплоходу. Исполнители массовых сцен - 500 чел. актеры эпизодники — 10 чел.

 

Женя оглядывается в сторону города и видит… Ухватившись обеими руками за ручку тяжелого чемодана, перегнувшись на одну сторону, спешит девушка.

Смешные и испуганные, они смотрят в лицо друг друга...

И оказываются в объятиях друг друга.

- Я узнал, что ты здесь, и как будто заново родился на свет! - жарко шепчет он и ищет ее губы, все крепче и крепче сжимая ее в объятиях.

Ей трудно дышать. Он увлекает ее в темноту.

- Женя, что с тобой?

Он нашел ее губы и стал целовать. Тогда она вырвалась.

- Зачем? - в смятении спрашивает она.- Я буду кричать...

- Ты мне кажешься самой близкой...

- Потому что поблизости нет никого другого?..

- Не надо шутить. Если бы ты поняла меня молча...

- Нельзя быть таким щедрым.

- Почему?

- Тебя не хватит на всех и не останется для себя...

 

Завершающие панораму крупным и общ. планы осуществляются с помощью трансфокатора.

Техприспособления: круговые рельсы, дающие возможность осуществить панораму при быстром движении на 360 градусов и обратно или тележка на дугиках.

 

Он опять пытается целовать ее. Раздается голос «с неба»:

- Товарищи пассажиры! Главное в жизни - это вовремя...

- ...катапультироваться...

Юрка с автоматом сидит на стене, разделяющей граждански и военный порты.

- Юрка, пошел к...

- ...к черту! - просит его Женька.

- Не имею права! - отзывается Юрка и прыгает к ним с забора.- Я должен тебя охранять.

- Слушай, я серьезно,- начинает Гридасов.

Но Юрка с автоматом «наизготовку» подступает к нему

- Матрос Гридасов, ррразгово-орчики! Марина бросается между ними, заслоняет Женю, умоляюще обращается к Юрке:

- Я приехала,... товарищ часовой!.. У меня через три минуты теплоход уходит...

- Гражданочка, прроходите, пррроходите!

- Это шутка, понимаешь, я экспедитор, послан за документами, - торопится объяснить ей Женька.- Слушай, хватит! Уйди куда-нибудь, ну...

Женька хватает приятеля за кисти обеих' рук и больно сжимает их. Нешуточная, безмолвная борьба».

...в которой Лысенко оказывается побежденным.

- Романтический ореол в таком деле очень помогает,- бормочет он, пытаясь сохранить свое достоинство, и отступает в тень.

Протяжный гудок теплохода.

Марина испуганно вскрикивает. Гридасов подхватывает ее чемодан и устремляется к месту посадки.

- Ну и ну! - указывая на тяжелый чемодан, произнес Женя.

- Гардероб! - весело, но смущенно разъясняет Марина.

- Как там мать?

- Ничего. Она со мной почти не здоровается...- начинает Марина и тут же прерывает себя: - А та, с юртой на голове, тебе пишет? - задает она, видно, самый главный вопрос.

- Сначала писала... Ты весь день в городе? Осмотрели все достопримечательности? -

- Почему же ты на корабль не сообщила?!

С палубы теплохода молодой, атлетического сложения парень (он разговаривает с девушкой) видит устремившуюся от Гридасова... мимо прощающихся людей к трапу - Марину.

Женя Гридасов видит, как навстречу Марине спешат парень с девушкой. На середине трапа (трап уже начали поднимать) парень встречает Марину, забирая из рук ее чемодан, и поднимается вслед за ней...

Протяжный гудок теплохода. Он заглушает голоса Лысенко и Гридасова, которые резко говорят что-то друг другу, нa палубе грянула музыка. Причал забурлил, и белая громада теплохода двинулась вдоль него.

Маленькая фигурка Марины появилась на палубе. Она пошла к корме, то скрываясь за спинами стоящих у лееров, то вновь появляясь. Она кричала что-то, успокаивая Женю...

...И Женя шел по причалу к ней навстречу и горячился, и кричал ей что-то. А за ним значительно и спокойно вышагивал автоматчик.

Пассажиры и провожающие бросают на Женю взгляды, полные сожаления. Все думают, что он с гауптвахты или препровождается туда.

Крупно: гриф «СЕКРЕТНО», листки, сколотые скрепкой, с грифом «СЕКРЕТНО».

Пакет за пятью сургучными печатями с грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»...

Книга. В нужной графе рука Гридасова оставляет витиеватую роспись... Корабельная печать прикладывается рядом с росписью Гридасова.

- Все? - спрашивает Гридасов.

Каюта в металлическом чреве корабля. Гридасов в окошке на общем плане с точки зрения мичмана, находящегося у противоположной стены каюты

Усатый мичман через узкое окошко в переборке пристально всматривается в Гридасова.

- Охрана с тобой?

Лысенко с автоматом оказывается за спиной Гридасова.

- Удались! - приказывает ему мичман. Грохоча каблуками, Лысенко удаляется...

Мичман подозрительно выглядывает, оглядывается по сторонам и тихо приказывает:

- Дай сюда портфель!

Гридасов долго отстегивает браслет на запястье, просовывает портфель в окошко.

Мичман с интересом рассматривает браслет, с неосознанной страстью пристегивает его на свое запястье, с сожалением опять отстегивает.

 

Кадр с выноской окошка будет сниматься в интерьере подлинного крейсера,на фоне внутри коридорных помещений корабля.

 

- Сам придумал? - спрашивает он с завистью.

- Да,- растерянно улыбаясь, произносит Гридасов.

- Молодец. Если уж потеряешь, то прямо с рукой. Вот бы всем экспедиторам такой - я бы спокоен был.

Гридасов чуть-чуть улыбнулся.

Мичман, деловито убрав в портфель документ, просовывает его из окошка:

- Этим документом может пользоваться только командир корабля. Усвоил?

- Ясно.

Гридасов щелкает застежкой на запястье своей руки.

Гридасов и Лысенко шагают по бесконечным коридорам в чреве флагманского корабля. Лысенко заглядывает в лицо Женьке:

- Ты правда обиделся? Ну брось, Женька, шуток не понимаешь...

Гридасов останавливается, смотрит в лицо Лысенко...

- Ты где должен ходить по уставу?

- Когда ты с документами - сзади.

- Вот так и ходи - сзади! Не нарушай устав.

Лысенко молча отстает на два шага, и на его лице появляется точно такое же выражение, как и у Гридасова. Они молча громыхают тяжелыми башмаками по гулкому коридору.

В бухте слышны гудки кораблей.

В сыром тумане плывет медленный перезвон рынд. Изредка разгораются огни встречных катеров. Медленно появляется борт швартующегося миноносца.

Знакомый звук якорь-цепей, шум машин. Вспыхивает на мостике прожекторный луч, пронзает облака дыма. Нащупав баркас Бурмина, слепит людей.

С мостика устало хрипит мегафон:

- Бурмин... Привет.

Улыбнувшись, Бурмин поднимает руку. Гридасов стоит рядом с ним. Лысенко сзади. Опять только зеленый ходовой огонек освещает лица.

Роба Гридасова влажна от дождя.

Бурмин искоса взглядывает на матроса и кашляет. Гридасов отворачивается.

- Влезай под реглан,- приказывает Бурмин.

Женька молчит, всем своим видом показывая, что ему и так хорошо.

Темные силуэты кораблей смутно проступают на фоне желтых расплывшихся береговых огней. Ползет в этом лабиринте зеленый огонек. Поскрипывают швартовые, изредка гулко бьют по палубе.

 

В этой сцене на экране должно родиться ощущение величия и мощи Военно-Морского Флота СССР. Разумеется, его техники. Военных кораблей и разнообразной техники в этом объекте должно быть представлено достаточно. Через несколько минут мы выйдем в море на одном корабле и будем на экране с одним кораблем представлять флот до конца фильма.

 

Фигуры вахтенных безмолвно вышагивают на юте каждого корабля. Где-то на дальнем корабле хлопнула бронированная дверь тамбура. Двое раздетых до трусов матросов, с гантелями в руках, пробегают по мокрой палубе.

На экране ожесточенная борьба человека с волком... Тундра. Зима. Поземка.

Кадры одного из фильмов, которые смотрятся матросами по многу раз и забираются в дальние походы.

Экран - по случаю окончания дождя - натянут на фермы стартовой установки «Горделивого».

Митя Калугин и Гагай — самые непосредственные и нетерпеливые зрители — горячатся, заранее предупреждают соседей. Все матросы глядели этот фильм не один раз.

За бортом слышен рокот баркаса... потом приглушенные команды у трапа.

Появляется в «кинозале» Бурмин... потом Гридасов и Лысенко.

- Товарищ командир, к нам!

- К нам, товарищ капитан второго ранга!

- Юрка!

- Женька, Гридасов, двигай ко мне!

Бурмин садится рядом со старпомом.

Гридасов и Лысенко устраиваются перед экраном в противоположных концах юта.

Кадры из фильма...

...теперь в тишине...

Присутствие командира обуздало Гагая и Калугина...

Гридасов молча смотрит фильм.

Совсем иначе ведет себя Юрка...

На экране: пурга заметает следы ушедшего человека.

Набегают волны на берег, ласково шевелят в прозрачной воде мелкие камни.

Вдали, до самого горизонта, протянулся оборудованный удобствами пляж. Безлюдно. Ранний летний рассвет над морем. Сигнальщик, запрокинув голову, перебирает руками фалы и смотрит, как...

...красный флаг — знак погрузки боезапаса — медленно ползет вверх...

Флаг развернулся и затрепетал на фоне облаков.

Чертит над кораблем дугу гак подъемной стрелы... останавливается над причалом, скользит вниз...

Командир БЧ-2 громко кричит: — Гридасов, прибыл?

Женька Гридасов, придерживая портфель, бежит по причалу:

- Так точно! - весело отзывается он.

- Проверьте пломбы на лючках!

- Есть.

Высокий, с медвежьими плечами офицер в синем комбинезоне молча ловит гак и сигналит крановщику... Вдруг он слышит голос Гридасова:

- Пломба сорвана.

Офицер не обращает внимания.

Тогда Гридасов, повысив голос, настаивает на своем:

- Я не могу принять эту ракету. Здесь должна быть пломба, а ее нет.

Лицо офицера передергивается: - Отставить.

- Что «отставить»? При чем здесь «отставить»? Я не пререкаюсь, это боевая ракета... Я не приму... Вы не имеете права, я не имею права... — горячится, сбивается Гридасов .

Спокойный, властный голос обрывает его:

- Гридасов, отставить!

Командир корабля Бурмин идет к ним по бетонной стенке причала.

- ...Что происходит, Сергеев?

Медлительный Сергеев не успевает ответить. Гридасов опережает его:

- Товарищ командир, на ракете не опломбирован лючок!

- Где командир боевой части два?

- Был здесь, теперь на загрузке... Сергеев, наконец, вступает в разговор:

- Объясните вы этому молодому формалисту, что разбираться в ракетах. Она в порядке, я проверял, а пломба—задели случайно.

- Сажайте меня куда хотите, я нахожусь здесь согласно расписанию по погрузке и отвечаю за осмотр лючков.

- Иди, Гридасов, - говорит Бурмин.

- Куда?

- Иди,- машет рукой Бурмин.

Гридасов с обидой смотрит в глаза Бурмина и, не сказав больше ни слова, протискивается между ракетами, уходит... и останавливается по другую сторону тягача.

Тогда Бурмин больше не сдерживает себя и кричит (голос):

- Уйдите...

- ...Вам говорят! .

Ноги Гридасова за тягачом... медленно переминаются... начинают удаляться...

Провожая их взглядом, Сергеев усмехается:

- Дисциплинка у теперешних. В мое бы время...

Бурмин хмуро говорит:

- Ракету я не приму.

На лбу Сергеева — испарина. Обтере, .ее белоснежным платком, устало и с угрозой он спрашивает:

- Но при чем здесь ракета?! Ты понимаешь, что делаешь? Мне нужно докладывать...

 

Неожиданно нагрянули грозовые тучи. Пошел дождь.

Техприспособления: пожарные машины для создания искусственного дождя, дождевальная установка.

 

- А мне ими стрелять! Это мое оружие,- отчеканивает Бурмин.

Сверкает надраенной латунью и медью каюта комбрига. Сам комбриг — ровесник Бурмина - недовольно, с начальственной хрипотцой в голосе, внушает:

- ...Вы превышаете свои права, Бурмин, и забываете, что у вас имеется непосредственный начальник!.. По вашей вине изделие попало под дождь, по вашей вине его пришлось отправлять в арсенал, а это влетит в копейку... Кто будет платить?

Седеющий Бурмин с непроницаемым лицом стоит, вытянув руки по швам и «ест глазами начальство».

Взмахнув какой-то бумажкой и снова бросив ее на стол, комбриг продолжает:

- Ваши матросы, Бурмин, не знают устава и пререкаются со старшими по званию, а вы способствуете этому разгильдяйству, потому что принимаете их сторону в спорах с офицером!

Сергеев стоит с видом праведника.

- Пломба была не в порядке? — вдруг спрашивает его Бурмин.

- Да, но ракета, то есть «изделие» оказалось исправным: я лично потом проверил на испытательном стенде,— выдвигается вперед Сергеев.

 

Начало панорамы осуществл. как продолжение вертикальной панорамы предыдущего кадра. Это способ оказаться в каюте комбрига. На стене большая карта агрессивных блоков США. За окном движущийся фон, на протяжении всей сцены.

 

- А во время войны вы ракеты тоже в арсенал на проверку будете возить? — обрывает его комбриг. — Пломбы вовремя и на месте надо проверять.

- Слушаюсь! - наклоняет голову Сергеев. Сердито взглянув на Бурмина, комбриг перечитывает рапорт.

- Этот... «нахал-матрос», как вы пишете... Он обнаружил непорядок?

- Так точно, но...- начинает Сергеев. Контр-адмирал не дает больше ему говорить.

- Ясно.

Он накрывает рапорт Сергеева ладонью и поднимается:

- Будем считать, капитан второго ранга, что в вашем рапорте не совсем точно расставлены акценты... И вообще, Сергеев, мужчина вашей комплекции должен быть добродушнее, тем более, что специалист вы хороший. Можете быть свободны.

- Слушаюсь.

Неловко, обиженным медведем, Сергеев поворачивается и выходит. Комбриг выходит из-за стола:

- Садись, Федор Платоныч.

-  Благодарю.

Бурмин не садится. Комбриг понимает, что командир «Горделивого» не считает себя удовлетворенным полностью.. Ободряющим кивком он разрешает Бурмину говорить.

- Если я, принимая решение... каждую минуту буду задумываться не о деле, а о том как среагирует на мое решение вышестоящее должностное лицо... то, видимо, я потеряю способность к самостоятельным действиям!

- Точка! - заключает комбриг.- Теперь садись.

Бурмин садится в кресло. Комбриг устраивается напротив:

- Домой успел забежать? Здоров?

- Да, конечно.

- У тебя как с запасами?

- Полные.

- Хорошо... Сегодня в дозоре «Бедового» меняет «Горделивый». В добрый путь, счастливого плавания.

Бурмин поднимается и встает по стойке «смирно». Комбриг тоже поднимается, трогает Бурмина за рукав:

- Трудно становится служить, нервы шалят. Не возражай, по себе знаю — трудно.

Комбриг подходит к радиоприемнику, включает его, поворачивает ручку настройки. Горохом сыплются станции: «Голос Америки», «Пекин», «Немецкая волна», «Би-би-си»...

 

Наезд на стеклянную шкалу приемника.

 

- Что творится? Вчера вечером Москву хотел послушать, поверишь, полчаса бился, еле отыскал... И все на русском языке. Кто друг, кто брат, а кто и сват — такая о нас забота.

- Да-а...- вздыхает Бурмин,- Без своей головы не проживешь! - Он садится в кресло и начинает закуривать.

Ночь. На палубе «Горделивого», под стартовой установкой, белеют тела спящих матросов. Старпом, а за ним дежурный офицер пробираются по узкому проходу между спящими...

- Быстро уснули,- вполголоса замечает старпом.

- После дождя воздух пьяный...

Старпом взглядывает на сладко спящих людей... на часы... вздыхает и с сожалением приказывает:

- Играйте «боевую тревогу»!

- Есть.

Дежурный, осторожно перешагивая через спящих матросов, проходит в рубку. Нажимает на кнопку (включает рубильник).

В нижних помещениях корабля и на верхней палубе звук колоколов громкого боя.

Глухой и металлический голос дежурного объявляет из всех репродукторов:

- Корабль к бою и походу приготовить!

Мелькают простыни и тела, бегут, словно подхваченные ветром, люди.

Внизу, за открытыми иллюминаторами, слышится тарахтенье запускаемых дизелей, топот ног, выкрики.

В кубрике матрос быстрыми, четкими движениями задраивает иллюминатор.

Другой матрос с ходу прыгает в люк и закрывает за собой его крышку.

Застегивая на ходу китель, держа под мышкой фуражку и причесывая голову пальцами, в рубку вбегает молодой офицер и направляется к штурманскому столу. Слышны доклады с боевых постов о готовности к бою и походу.

Из потрескивающего репродуктора в каюте командира слышатся все эти звуки и команда:

«Походной вахте заступить!». Слышны доклады старшему помощнику от командиров боевых частей о готовности к бою и походу.

Настойчивый, прерывистый телефонный звонок. Бурмин неторопливо снимает трубку.

- Да-да, 22-17 мой номер... Да, Бурмин.

Мы приближаемся к нему. Слышен девичий голос из трубки.

- Вас вызывает Ленинград, не отходите от телефона.

- Есть.

Лицо Бурмина словно каменеет. Он ждет, не отнимая трубку от уха. Слышны пока шумы и трески бесконечных помех, просачивающихся в линию, протянувшуюся почти через всю страну с севера на юг. А из репродуктора корабельной сети доносятся шумы и команды, сопровождающие подготовку к выходу в море. «Наполнить бачки питьевой водой!» и т. д.

- Алло, вы слушаете? — кричит девичий звонкий голос.

- Да!

- Ответьте Ленинграду.

Голос женщины — взволнованный и далекий:

- Здравствуй Федя...

- Да, да, здравствуй. Что случилось?.. Как дети?..

- Мы все здоровы, Рита уже выучила четыре буквы...

- Так что же случилось?!

Пауза, нарушаемая только корабельными шумами.

Голос женщины:

- С Володей несчастье.

- С Володькой?

- С ним случился инфаркт. Ты подумай, инфаркт в 40 лег! Боже мой, такой здоровый мужик! Что за жизнь у вас, что за работа, Федя?!. Алло!.. Алло:.. Ты меня слышишь, Федя?.. Станция, алло!..

Ладонью Бурмин проводит по взмокшему лбу и садится у стола.

- Да, я слышу... Ты непременно побывай в госпитале. От меня скажи Володе, что...

В динамике трансляции раздается громкая команда:

- «Все крепить по-штормовому! Поставить штормовые леера!»

Бурмин резко выключает репродуктор. Стук в дверь.

- Войдите!

Молодой конопатый матрос мнется у двери.

- Федя, ты не дома?

- Не дома. Передай от меня Володе, что он мой единственный друг. Как только смогу, я немедленно приеду к нему...

Бурмин вопросительно взглядывает на матроса.

- Товарищ командир, разрешите закрыть иллюминаторы.

- Иллюминаторы задраивают, - поправляет его командир.- Задраить иллюминаторы.

Матрос исчезает.

Торопливый голос женщины в трубке: - Ты получил мое письмо?

- Да.

- Мне бы не хотелось, чтобы ты прочел его.

- Я прочел письмо.

 

Точка через кр. пл. Бурмина на общ. пл. каюты, на дверь. У матроса боевой номер начинается с нуля, что означает первый год срока службы.

Звуковое решение: часть телефонного разговора вытесняется на 2-й план шумом задраиваемого иллюминатора.

 

- Федя, ты сам говорил, что женщина иногда бывает бабой. Это бабьи нервы, это все вздор! Господи, как я теперь понимаю, что я не должна была уезжать и забирать детей... Федя, ты обещал понять, помнишь?

Стук в дверь, входит радист.

- Товарищ командир, разрешите отсоединить телефонную связь с берегом?

- Дети все время спрашивают о тебе, мы все время думаем о тебе... Федя, мы возвращаемся домой.. Алло! Ты слышишь, Федя?

- Да.

- Обязательно. До свиданья. Да, Федя?

- До свидания, Ира. Поцелуй детей.

Бурмин отнимает трубку от уха. Разрешает радисту.

- Отключайте.

Бурмин кладет трубку.

На столе под стеклом — фотография жены и двух его детей...

Не спуская прищуренных глаз с фотографии, Бурмин встает, надевает черную пилотку. Входит старпом.

- Товарищ командир, корабль к съемке с якоря готов.

 

Сцена заканчивается наезд камеры на кр. план руки и телефонного аппарата. Звуковое решение: прежде чем Бурмин опускает трубку на рычаг, мы услышим в звуке оборвавшуюся связь с берегом, с землей, в виде специфического писка. И почти в тот же миг возникает волна новых звуков большой махины — ракетного корабля, весь механизм которого уже созрел, чтобы через несколько секунд выйти в море.

 

Из строя уснувших кораблей, на палубах которых видны бесчисленные тела спящих матросов, медленно выходит «Горделивый». Открытый рейд. Вдали рассыпались желтовато-блеклые огни спящего города.

А под ним — силуэт ракетной установки.

Тени людей, расчехляющих установку... Буксир-трудяга подтаскивает боны заграждения на место.

Закрываются морские ворота города.

Только в южном небе и над морем бывает столько звезд. Только здесь небо такое синее, такое чистое и бездонное.

Бесконечная вселенная над головой. Она начинается прямо от воды.

 

Точка сверху вниз, с самой высокой мачты «Горделивого».

Игровой транспорт:

1)         Ракетный корабль «Горделивый».

2)         Корабли военной базы.

Необходимо ощутить железные морские ворота крепости, перекрывающие вход в бухту, в порт, в город со стороны моря.

Спецтехприспособления: 1) Корабль— съемочная площадка, с которого снимать «Горделивый» в море.

2)         Вертолет для съемок общ. планов сверху.

3)         Торпедный катер и другие плавсредства, для съемок «Горделивого» на уровне воды.

4)         Камера с трансфокатором.

Этот звуковой образ («Горделивый» и океан) имеет большое эмоциональное значение. Мы к нему будем неоднократно возвращаться.

 

Она отражается в бескрайнем море.

Корабль, затерявшийся посреди двух стихий, кажется то кометой в небе, то атомом в толще пузырьковой камеры.

«Горделивый» тянет за собой светящийся след. Он несет вокруг себя мощное силовое поле — неперестающий рокот машин. Громада корабля вибрирует, и все вокруг пронизано этой дрожью. Вращается антенна локатора.

Из обеих труб корабля в темноту вырываются снопы искр.

Запутавшись в мачте, одиноким светлячком поблёскивает топовый огонь, сквозь лучи которого время от времени проскальзывает антенна локатора...

На мостике кое-где мерцают разноцветные лампочки приборов, слабо высвечивая силуэт вахтенного офицера и сигнальщиков.

У крыла сигнального мостика стоят, облокотившись на леера, командир и старпом.

По другую сторону мостика облокотился на ветроотбойник  Гридасов, рядом с ним — Юрка Лысенко.

Юрка вполголоса рассказывает анекдот:

- ...Мальчик спрашивает: «Дядя пожарник, а, дядя пожарник, зачем у вас ремешок от каски под бородой? - Нам, детка, приходится и с лестницы падать, и с крыши прыгать, и в огонь кидаться. Ремешок нужен, чтобы каска на голове держалась,—«Значит, папа сказал неправду». - А что сказал папа? - «Папа сказал, чтобы морда не лопнула.

Женька молчит. Даже не хмыкнул.

- Не смешно? А я как вспомню — во сне ржу... А вот еще, тоже про мальчика...

- Юр, помолчи.

- Нельзя, что ли?

- Постой тихонько. Оглядись, прислушайся...

Подрагивает корабль, белеет бурун, плавно покачиваются отраженные в море звезды.

Лысенко послушал... обеспокоенно покрутил головой... Поглядел в небо, обрадовался:

- Спутник, да?

Женька поднял голову.

Среди звезд, поперек извечного их пути, ползет немигающий яркий фонарик.

- Летит себе... Привыкли. А помнишь - первый летел?

Старпом и Бурмин тоже поглядывают на этот фонарик.

- Их там набросано вокруг земли... больше тысячи. Наш или американский? — думает вслух старпом.

- Самолет - Бурмин опускает голову, принимается неторопливо закуривать.

И опять тишина, и мы слышим, как вибрируют работающие машины.

Изредка из открываемых дверей на палубу вырываются пятна света, белеют в тусклом палубном освещении матросские робы. Плещется волна за бортом.

Бесшумно обшаривает пространство локатор. Щелкнул и захрипел динамик на мостике:

- Товарищ командир, докладывает пост ПВО. С восьмого аэродрома Турции в воздух поднялись два самолета...

Командир и старпом поглядели на антенны своего корабля, на небо. Опять опустили головы. До них доносился шепот разговора с другой стороны мостика.

На мостике: движущаяся тень локатора.

- ...Появится в институте парень, для которого она не «своя в доску». Уведет, кому будешь фотографии посылать? - У Гридасова с Юркой Лысенко наладился разговор.

Лысенко, не глядя на Гридасова, тихо признается:

- Ты, Женька, часто на меня злишься и, наверно, думаешь, вот Юрка, он трепач, у него всего одна извилина. А я все понимаю, я только очень торопливый. Я другой раз остановиться не могу - ну хоть плачь...

- Не в этом дело, Юр,- подвигается к нему Женька.- Я, знаешь, что понял? Я по себе скажу; нельзя жить вполсилы, а главное, откладывать жизнь на потом.

- Как - «на потом»? - не понимает Юрка.

- Ну, ты же знаешь, как рассуждают: «Пока учимся - это не настоящая жизнь, а вот кончим учебу, тогда и жить будем». Или: «Пока служим - это не жизнь. А со службы вернемся, тогда и заживем». А я подумал недавно, и даже испугался. Я подумал: ничего нового «потом» не начнется, все будет только продолжаться. И ума не прибавится, и честности, а привычка жить вполсилы и все откладывать «на потом» может остаться. «На потом» можно только смерть откладывать, а не жизнь.

Они помолчали.

- Поедем в отпуск ко мне в деревню, места у нас - я-то не больно понимаю, но все говорят - красивые, рисовать будешь.

- У меня мать одна. Она работает.

- Отпуск возьмет!

Гридасов обнимает Юрку за плечо. Они стоят молча.

Затерялся корабль среди бескрайнего моря.

 

Очень общий план, снятый с вертолета. Эффект: тени работающего локатора

 

Бесшумно обшаривает пространство локатор.

На другом конце мостика тоже наладился разговор:

- Впрочем, извините, Федор Платонович,

Может быть, вам кажется, что я лезу в душу...- говорит старпом.

- Я так не думаю,..- усмехается Бурмин.

Крупный план Бурмина.

- Ты зашел проститься? - слышим мы знакомый голос его жены.

Бурмин обернулся...

Открывается дверь боевой рубки. В ее глубине — мягкий свет плафонов... Появилась она. Второй экспозицией на мостике возникает освещенное солнцем окно квартиры Бурмина. На фоне окна возникает силуэт уютно сидящей на тахте молодой и красивой женщины.

- Ты зашел проститься? - слышен голос Ирины.

Вместе с Бурминым мы уже находимся в квартире двух любящих молодых людей. Бурмин в форме капитан-лейтенанта, и глаза его выражают безмятежную радость.

- Почему ты решила?

- Потому что моряк только в море дома, а на берегу он в гостях. Ведь так сказал Павел Степанович Нахимов? — Она застегивает на груди пуговицы халата.

Бурмин улыбается.

Она продолжает.

- Просто такое у тебя... волевое лицо. Тебе надо спешить?

- Надо.

Вся ретроспективная сцена проходит под ритмический и мощный гул «Горделивого».

Ирина открывает платяной шкаф и снизу достает маленький чемоданчик:

- Твой походный всегда наготове.

Он берет ее за руку, и они садятся на тахту, Ирина сама вынимает из его кармана сигаретку, отдает ему. В ее руке вспыхивает зажигалка. Он склоняется к этому огоньку.

- Опять в нейтральные?

- Очевидно,- отвечает Бурмин.

- Г-ос-с-поди! — тоскливо вздыхает она.- Как я не люблю, когда вы уходите в эти... нейтральные воды...

- Это недалеко. 12 миль от берега.

- Дело не в расстоянии...

Она забирает у Бурмина дымящую сигарету, жадно затягивается и устраивается спиной к спине Бурмина:

- Тебя должно любить вышестоящее начальство, Бурмин, ты точный... И абсолютно надежный человек. Это приносит тебе удовлетворение?

- Да.

- Ты должен спешить?

- Да.- Он уже был далеко от нее, но тем больше она любовалась им.

- Береги своих матросов и корабль, а себя беречь ты все равно не сможешь. Я буду хранить себя и сына... Я правильно все говорю?

Бурмин долго смотрит на жену...

- Ирина...

Она поднимает голову и встречает его взгляд.

- Если однажды ты устанешь, рассердишься и скажешь мне что хозяин должен бывать, почаще в доме, что детям нужен отец, а жене муж - и тоже почаще - я обещаю понять тебя.

- Как легко ты это предвидишь.

Они идут навстречу друг другу.

- Я не сказал, что мне это будет легко выслушать, я сказал только, что пойму тебя.

Бурмин нежно улыбается.

На лице жены появилась грустная усмешка:

- Ну, дай, я обниму и поцелую тебя на прощанье...

Невдалеке уютно светится пятиэтажный белый дом. На одном из балконов третьего этажа виднеется фигура - она прощально взмахнула рукой.

Хрипловатый голос:

- Товарищ командир, донесение самолета- разведчика. Неопознанный корабль идет курсом в квадрат «9».

Экран локатора. Вспыхивают синусоиды бледными черточками.

Голос старпома: - На запрос не отвечает.

Ходовой мостик. Бурмин говорит:

- Ну, это его дело. А выяснить надо. Уточнить элемент движения цели!

Снопы искр вырываются из труб корабля. Бесшумно крутится антенна локатора. Динамик. Он хрипит: - Цель в ста двадцати кабельтовых.

Бурмин просит рассыльного (Митю Калугина) :

- Распорядитесь, чтобы принесли мне крепкого чаю.

Он садится на разножку. Голос из динамика:

- Корабль типа фрегат. Скорость фрегата — двадцать узлов. Идет встречным курсом.

Вестовой в поварской куртке приносит чай. (Перед тем, как выйти на мостик, он проверяет свой внешний вид.)

Отхлебывая чай небольшими глотками, Бурмин смотрит вперед по ходу корабля.

Вдруг прямо по курсу «Горделивого» вспыхивает ослепительный прожекторный луч.

- Лево руля! - командует повеселевший Бурмин.- Сигнальщик, красные проблески!

 

Спецтехприспособления те же. Игровой транспорт:1)         Ракетный корабль «Горделивый» 2)Ракетный корабль, декорированный под американский корабль типа «КУНЦ».

 

Короткие звонки и прочие знаки исполнения команды.

Сыпя морзянку, прожектор встречного корабля продолжает приближаться.

Сигнальщик кричит: - Семафор командиру!

- Читай! - приказывает уже с другого конца мостика Бурмин, напряженно вглядываясь в очертания встречного корабля.

Лицо Бурмина то освещается, то исчезает в темноте. Луч прожектора быстро мигает.

- «Рад познакомиться. Командир ракетного фрегата «Кунц». Кто вы?»

Старпом бормочет: - Американец - пишет по-русски...

- Ответь! - приказывает сигнальщику Бурмин.- «Советский корабль».

Мимо «Горделивого» проносится чуждый силуэт американского ракетоносца.

- Радио в штаб,- приказывает Бурмин.- «В два часа одиннадцать минут в квадрате девять обнаружил иностранный фрегат. Находится в нейтральных водах. Следует вдоль границы наших территориальных вод. Веду наблюдение».

Старпом быстро уходит с мостика. Бурмин продолжает.

- Вахтенный офицер, ложиться в кильватер!

- Есть ложиться в кильватер! - и, нагибаясь к рупору, окликает: - Рулевой!

Рулевой отвечает в переговорную трубу:

- Есть рулевой.

- Править в кильватер.

- Есть править в кильватер.- Вращает руль.

По горизонту проходят огни фрегата.

«Горделивый» заканчивает циркуляцию и становится ему в кильватер.

- Американский ракетный фрегат типа «Кунц». Построен в период 1959-1961 годах. Мы встречали его в составе Шестого флота, возвращаясь из Тулона, - звучит слегка искаженный репродуктором голос.

Командир БЧ-5 присел на турбину...

 

Изменяющийся звук работы турбины

 

Прикладывает к уху прибор, очень похожий на медицинский стетоскоп (только больших размеров), «прослушивает» работу турбины.

-... Стандартное водоизмещение - 6140 тонн, - продолжает голос из репродуктора.

...Вестовые в офицерской кают-компании накрывают на стол... На общем плане видны часы. Они показывают 2 часа 30 минут ночи.

...Перед узким светящимся окошечком хлеборезки - видны силуэты моряков. Они получают для жильцов своих кубриков ночной чай...

 

Звук рассыпаемого на весах кускового сахара. Звон наливаемых чайников. Шипенье воды за бортом.

 

В глубине неосвещенной ленкаюты - открытая дверь в корабельную библиотеку (она выделяется ярким пятном света). На фоне книжных стеллажей занимаются двое матросов. От едва заметной качки, слегка поскрипывая, то откры¬вается, то закрывается дверь...

- ...Скорость фрегата 34 узла, длина фрегата 158,3 метра, ширина 15,8 метра, осадка

6,1 метра... Вооружение: одна спаренная установка для запуска зенитных управляемых ракет «Терьер», одна установка для запуска противолодочных реактивных снарядов «Асрок», одно 127 мм орудие...

Центральный артиллерийский пост «Горделивого». У огромных панелей с электронным оборудованием работают операторы. Они «задают» данные в программные устройства стрельбовых станций.

Звучат лаконичные слова (они «накладываются» на голос, перечисляющий характеристики «Кунца»):

- ...Курс фрегата - 230 градусов, скорость 18 узлов, дальность - 10 кабельтов... Броневая защита - 40 мм...

- ...Скорость ветра 4 метра в секунду, давление воздуха 740 мм.

...И на фоне голосов один за другим загораются отдельные блоки стрельбовых станций. Слегка искаженный голос продолжает перечисление:

- ...Два спаренных 77-мм зенитных автомата, два торпедных трехтрубных аппарата, один бомбомет на 108. Один радиоуправляемый вертолет...

...И загораются в Центральном артиллерийском посту«Горделивого» транспаранты:

...«ГОТОВО!»

...«ГОТОВО!»

...«ГОТОВО!»...

- Дай-ка полюбопытствую...- склоняется к инфракрасному дальномеру протиснувшийся на сигнальный мостик Бурмин, и...

...мы видим фрегат. Это тот корабль, с которым «Горделивый» встретился однажды в Средиземном море.

- Товарищ командир!- обращается к Бурмину офицер, которого мы только что видели в центральном артиллерийском посту.

- Слушаю.

- Баллистические данные для стрельбы в электронно-вычислительные устройства заданы!

- Есть!

Рассвело. Впереди нас по курсу фрегат. В дверях боевой рубки появляется радист:

- Вам срочная, товарищ командир!

Он протягивает папку. Раскрыв ее, Бурмин читает и расписывается, поворачивается к старпому и замполиту:

- Комбриг прислал радио. Нам сопровождать фрегат сколько потребуется. Вести наблюдения. У него на борту новая электронная аппаратура для разведки. Нам, не переставая, ставить помехи.

- Сесть на хвост и ставить помехи,- прикрывая зевок ладонью, поеживается

невыспавшийся замполит.

- Вот и вся забота,- кивает Бурмин, и вокруг его глаз появляются глубокие морщины.- Распорядитесь, Андрей Иванович, насчет второго пункта,- обращается он к старпому.

- Слушаюсь, обеспечить второй пункт,- отвечает старпом и покидает мостик.

Бурмин поднимает бинокль, смотрит на фрегат...

...По его борту, обращенному к «Горделивому», видны фигурки американских матросов и офицеров. Они машут руками...

Голос вахтенного офицера: — Товарищ командир, фрегат увеличил ход.

Бурмин опускает бинокль.

- Расстояние до него?

- Десять кабельтовых.

- Держать эту дистанцию

- Есть держать дистанцию. Даю самый полный ход! - и двумя руками одновременно передвигает рукоятки машинного телеграфа.

Звонки... Нарастает ритм двигателей... вой вентиляторов.

Бешено вращает блестящий штурвал весь взмокший Коля Петров; и здесь — нарастающий ритм турбин, вой вентиляторов.

Фрегат идет впереди.

Через дальномер: дрожит горячий воздух над двумя его трубами, а на крыле ходового мостика виден командир с биноклем в руках. Распаленный воздух срывает ветер с труб «Горделивого».

Он идет в кильватер «Кунца», не отставая и не приближаясь к нему.

Вахтенный офицер специальным прибором - на вытянутой от глаза руке - измеряет расстояние:

- Товарищ командир! Фрегат снова увеличивает ход!

- Есть! - отвечает Бурмин и подходит к машинному телеграфу: - Пост  энергетики,— предупреждает в микрофон Бурмин, - Даю форсированный ход, держать сорок узлов!

Маневровщик вновь вращает штурвалы. В турбины с воем устремляется пар...

На короткое время клубы дыма срываются с труб «Горделивого».

Маневровщик включают орошение. Хлынувшие сверху струи воды спасают людей от нестерпимой жары.

Мостик.

- Пост энергетики! Прибавьте обороты!

 

Коля Петров, заканчивая вращение штурвала, поглядывает на стрелку манометра, поднимающуюся до цифры «60 атмосфер».

Котельные машинисты внимательно наблюдают, как за синим стеклом бешено пляшет в топках огонь...

- Товарищ командир! - кричит сигнальщик.- В ваш адрес семафор с фрегата!

- Читайте!

- «Ваша ко мне привязанность трогательна.»

Командир кивает.

- Убедились.

- В чем? - не понимает вахтенный офицер.

- Что скучать в одиночестве у нашей границы им не придется...         .

- ...Сигнальщик, ответь американцу: «Готов составить компанию для прогулки на любой вашей скорости»...

 

Наезд на мигающий прибор фрегата.

На кр. пл. Бурмина тени и звук отстукивающего сигнального прибора.

 

Огромные буруны клокочут за кормой «Горделивого». Слышно, как в дейдвудах изменяется завыванье валов.

На «Горделивый» продолжает поступать семафор с фрегата. Сигнальщик читает:

- «Предлагаем обмен кинофильмами. Меняем «Некоторые любят погорячее» на что-нибудь в русском духе».

 

Спецтехприспособления: камера с трансфокатором. Панорама заканчивается наездом на кр. пл. мигающего прожектора. В кадре только мигание и нарастающий шум жалюзей.

 

- Это по твоей части,- обращается к замполиту Бурмин.- Отвечай ты.

- Ответь,- обращается к сигнальщику замполит.- Можем предложить «Ленин в Октябре», «Мы из Кронштадта», «Два бойца», «Чапаева»,... «Залп Авроры».

С американского фрегата ответа не последовало.

Крупный план замполита на мостике. Крупный план немигающего сигнального прожектора.

Из открытого иллюминатора кубрика Женя Гридасов наблюдает, как свежеет ветер и выше становятся волны.

 

Кадры № 403—411 снимаются через иллюминатор каюты.

 

Свирепствует бурун, сталкиваясь с ними… Отчетливо виден американский фрегат со своим характерным силуэтом и крохотными фигурками моряков по борту.

Свежий ветер теребит белесый Женькин чуб. Иллюминатор захлопывается.

Отраженные от воды солнечные блики яркими пятнами трепещут по белому потолку. Фотография: озорные, стоят в обнимку Гридасов и моряк-француз (почти такой же кадр мы видели в квартире замполита, когда по телевизору передавали из Франции передачу о визите «Горделивого» в Тулон).

На полке и на стене много книг зарубежных и русских классиков, живописи. Рафаэль: тиски, молоточек, несколько листов латуни, деревянная статуэтка, кусок дерева. На стене, на латунной плите выбит силуэт.

Книги: сказки Андерсена, Достоевский, Эль- Греко, Франческа, издания Скира, «Моральные чувства нашего современника»...

Все это без назойливости должно ощущаться, и только! Более подробно мы это все рассмотрим позже, во время прихода Бурмина.

В уединении Женя чувствует себя легко и свободно. От двери он кидает свой блокнот... ...попадает точно на стол, бросается к нему... начинает листать...

По Женькиному лицу пляшут солнечные блики. Он листает блокнот назад...- прозвучал в Женькиной груди тот сигнал, который зовет, к игре, называемой творчеством...

Блокнот с последним рисунком уходит в сторону, освобождая просторное, чистое белое поле...

...Впрочем, мы не будем пытаться изобразить в этой сцене тайну творческого процесса. Это почти никогда не удается. Мы покажем человека, который сосредоточенно занимается делом, которое ему нравится - рисует. Это совсем не легкое дело — победить пустое белое поле, скучную точность памяти...

Глаза Гридасова как будто бы смотрят вдаль, за пределы обычного...

...И мы видим печальное выражение ее лица... Пауза... Он ведет едва слышимый разговор:

- Почему ты так смотришь?

Рука с резинкой медленно появляется в кадре, как будто бы вытирая на изображении выражение ее лица... Рука уходит из кадра... Вместе с рукой исчезает с листа и изображение прекрасного лица нашей Мариши... И мы уже видим иное выражение на ее лице. Глазами, движениями, поворотами головы - она вся в немом разговоре с ним.

Она восхищенно глядит на него... Молчит... Где-то в нерезкости, там, за ее лицом, срываются влажные капли. То там, то здесь - будто игра на загадочной арфе... Падают капли. Губами, совсем еще как ребенок, она ловит скользящие по лицу быстрые капли, встряхивает влажными волосами... Вдруг она вздрогнула. На мгновенье растерянность и испуг промелькнули в ее глазах.

- Почему ты так смотришь? - спросил голос Гридасова.

Резкий звонок корабельного телефона. Женька смотрит на него разгоряченными непонимающими глазами. Опять звонок... И в каюте становится темнее.

Он поднимает трубку: - Слушаю, матрос Гридасов.

Голос одного из офицеров:

- Доложи командиру почту.

- Есть доложить!

Гридасов кладет трубку... разглядывает свой набросок.

Выглядит он плоским, серым. Он как бы выцвел, и кажется, что в нем нет и никогда не было того, что радовало минуту назад.

Без сожаления откинув рисунок, Гридасов направляется к выходу.

- Товарищ командир, получено штормовое предупреждение!

- Знаю. Старпом! Осмотреться и принять необходимые меры.

На мостике сумрачно и неспокойно. Большая волна медленно кренит корабль. Ветра нет, и над водой поднимается белый туман.

Едва пробивается сквозь туман огромное заходящее солнце. Оно висит низко над морем. Силуэт «американца» чернеет далеко впереди. Бурмин сидит в походном командирском кресле, прикрыв ладонью усталые глаза, смотрит на фрегат.

- Товарищ командир...- щеголевато рапортует Гридасов.

- Ладно, ладно, Айвазовский... Давай сюда! - и командир протягивает руку.

Гридасов, раскрыв портфель, передает ему одну из бумаг.

Нацепив очки и раскрыв на коленях бумагу, Бурмин принимается внимательно изучать ее... Взглядывает на часы и говорит старпому:

- Взаимодействия не будет, пока «гость» гуляет вдоль границы, Андрей Иваныч.

- Чтобы не обнаруживаться?

- Очевидно.

Бурмин встает и, тронув Гридасова за локоть, отходит с ним на крыло мостика. Там он бегло проглядывает документ, расписывается на нем и возвращает Гридасову:

- Это очень важно. Доложишь мне вечером.

- Есть доложить вечером.

Гридасов убирает документ, застегивает портфель и поворачивается по всем правилам.

- Осторожнее на палубе, волна гуляет.. Айвазовский! — слышит он за спиной напутствие командира.

Женьке явно не нравится, когда к нему так обращаются.

- Есть, волна гуляет! - отзывается Женька.

Сунув портфель под мышку, он стал сбегать по трапу не держась за леер. Но вдруг замер... ...черные вздыбившиеся волны, покрытые сеткой белой пены, исчезали в надвигающейся на корабль, на все море, стене тумана. Сквозь разрывы смотрело заходящее багровое солнце. Это было красивое и страшное зрелище. Мокрые ступени... ощутимый толчок под ударом очередной волны, и Женька, пребольно шлепнувшись на зад...

...начал считать ступени.

Портфель покатился впереди, и...

 

Кадр снимается при участии специалистов по комб. съемкам.

 

...когда он достиг палубы, белопенная волна подхватывает портфель и... смывает за борт.

У Гридасова перехватило дыхание. Посерев лицом, забыв про боль, он подскакивает к борту...

...видит портфель, крутящийся в буруне и…

...не раздумывая, бросив взгляд в сторону мостика,..

...кидается за ним!

Первое, что услышал Женька, вынырнув на поверхность, это крик на «Горделивом».

- Человек за бортом! Человек за бортом!- и через мгновенье: - Спустить шлюпку!

Солнце уже коснулось неспокойного моря. В воде особенно слышно, как звенят турбины удаляющегося корабля и как шумно глотают воздух его вентиляторы.

Далеко впереди маячит силуэт американского фрегата.

Волны яростно крутят Женьку, то выбрасывают его на поверхность, то снова затягивают в глубину...

Алая горбушка солнца прямо на глазах тает над горизонтом. Черное дымное облако «Горделивого» плывет над волнами, смешивается с белесым туманом...

 

 

Съемка кадра осуществляется при участии специалиста-спортсмена, дублера для Гридасова.

Звукооператору: с кадра № 442, именно с этого общ. плана постепенно начинает возникать специфический звуковой образ американского фрегата, который, при всем том, что во многом он будет схож с звуковым образом «Горделивого», должен будет существовать в звуковой памяти индивидуально, изолированно. Во всяком случае в кадрах полного отсутствия видимости принципиально важно без всяких усилий ощутить «Кунц». Создать это надо главным образом за счет специфического гула турбин, ходовой части корабля.

 

Женька выбрасывается над водой, оказавшись на вершине очередной волны, ищет портфель и, наконец, видит его в глубокой впадине между волн...

Намокший, но непромокаемый, словно резиновая подушка, он плавает метрах в десяти от Женьки.

Яростно вспенивая воду, наперерез очередной волне, Гридасов кидается к нему... Его с головой накрывает волна... Он снова выныривает... и хватает портфель мертвой хваткой.

Прежде всего он пытается пристегнуть браслет к запястью.

...Не ладится что-то с замком - то ли он никак не может попасть в него трясущимися, нетерпеливыми руками, то ли случилось еще что-то.

Стиснув замок изо всех сил, Женька заставляет его защелкнуться.

После этого он облегченно и торжествующе засмеялся. Он обнимает портфель, радуется. Кружится в воде... Гора с плеч - приключение, которое могло кончиться потерей секретных документов, завершилось купанием в теплой воде, правда, в робе и даже с портфелем...

- Хох-хо! Вот это водичка!..

Поднятый на очередном гребне, Женька видит сквозь темную мглу...

 

Эта панорама осуществляется в три рывка, в том ритме, в котором плывет, живет на воде «в сей трудный для него час» Женя Гридасов. Продумать и предусмотреть необходимые спецтехприспособления. Камера с трансфокатором.

 

...как засветились вдали ходовые огни «американца» и тотчас...

...гораздо ближе засветились огни «Горделивого». Эти вторые огни то ли стояли на месте, то ли двигались тихонько в противоположную сторону - к нему, Женьке.

Шлепающий по черной воде руками и ногами Г ридасов.

- Я здесь! Я зде-е-есь! — закричал он и замахал рукой.

Он торопится, но волна сильно отбрасывает его назад.

Слепящий луч прожектора шарит по воде... и не находит Женю!

...Является из туманной мглы корабль... Шлюпка, весла, силуэты матросов, пытающихся на штормящее море «посадить» шлюпку... множество рук...

...навстречу которым вдали протягиваются руки Гридасова...

И опять штормовая волна, и спустить шлюпку на воду не удается.

Задернутая туманом поверхность моря.

Женька оказался в темном и глубоком провале между волн... а когда он снова вырвался на гребень, то увидел, что...

...«Горделивый» ищет его совсем в другой стороне: ослепительный луч прожектора, отлично видный в слое тумана, обшаривал море очень далеко от Женьки.

Женька, неистово размахивая руками, бросается туда, где пытается нашарить его прожекторный луч с корабля.

- Да здесь я!.. Здесь!

Бурлит вода под ударами его башмаков, тяжело плюхается портфель.

Волны то помогают ему, то, наоборот, оттягивают его назад. Но главное - мешает портфель.

Тогда Женька начинает отстегивать его. Суетится, злится, но замок заело.

В ярости Женька пытается сорвать портфель вместе с браслетом... вскрикивает от боли.

 

Камера панорамирует дважды: с ног на портфель, с ног на портфель в ритме плывущего Гридасова.

 

Браслет остается на руке, а портфель — на браслете.

«Горделивый», огни которого тускло светятся сквозь туман, ушел в поисках Женьки далеко назад, и уже не один, а два прожектора обшаривают море с двух сторон...

- Братцы, ну что же вы?! - кричит Женька, у которого нет никаких, способов в этой туманной темени обнаружить себя для тех, кто его ищет...

Забыв о портфеле и начиная впадать в панику, Женька с новым ожесточением колотит воду. Он плывет судорожными бросками (брассом), как ему кажется - наперерез «Горделивому». Зажмурив глаза, он с хрипом заглатывает воздух... плывет остервенело... долго... открывает глаза... вытягивает шею... крутит головой.

Машины корабля работают совсем близко. Его огни мерцают почти рядом, а ослепительный луч прожектора мазанул черную воду где-то в десятке метров...

...И вместе с лучом прожектора мы оказываемся на «Горделивом».

В снастях и антеннах «Горделивого» посвистывает ветер. Потрескивает на ходовом мостике репродуктор, словно впитывая в себя все всплески и разряды невидимых магнитных бурь, бушующих в бескрайней толще атмосферы, облившей земной шар.

 

Сложнейшая звуко-шумовая партитура

Звукооператору: каждый из шумовых компонентов записать в натуральн. услов.

 

На экране локатора - сигнал, отраженный от «американца». Он у верхнего обреза... вот-вот уйдет за границу видимости.

Все вокруг мостика погружено в темноту.

- Товарищ командир, «американец» на границе обнаружения, уходит за горизонт! - докладывает Бурмину вахтенный офицер. Бурмин переглядывается с замполитом и старпомом. Они взглядывают в ту сторону, где мы привыкли видеть силуэт фрегата.

Но там ничего теперь нет. Ночь. Мгла.

Бурмин вбегает в боевую рубку...

Лицо Бурмина, тускло освещенное приборами.

 

Техприспособления: водосбрасыватель.

 

На экране локатора — никаких сигналов, отражающих «американца».

- Андрей Иванович,- зовет голос Бурмина.

И тотчас перед ним возникает силуэт старпома.

- Срочную в штаб, - приказывает Бурмин. - «Вынужден прекратить поиск. Продолжаю выполнение задания!»

Вместо «есть» и звука удаляющихся шагов старпома - тишина и... неуверенный голос:

- Федор Платоныч...

Бурмин слышит в голосе старпома ноту сомнения и несогласия, но не отзывается.

- Вахтенный офицер! - жестко окликает он в переговорную трубку.- Держать в кильватер «американцу».

- Есть, держать в кильватер! - отозвалось обратное эхо.

- Федор Платоныч,- опять тихо окликает Бурмина старпом.

- Федор Платоныч остался на берегу! Здесь - командир корабля!

- Есть! - бесцветным голосом отзывается старпом, и слышны его удаляющиеся шаги.

- Полный вперед! - командует Бурмин, уже находясь на мостике.

Душная радиорубка. Гудят вентиляторы. Шесть полуголых радистов сидят у приемных систем. Старпом говорит офицеру с толстой книгой в стальных переплетах:

- Матрос-экспедитор.

- Сорок ноль два...

Опять шелестят страницы толстой книги...

- «За бортом»,- говорит старпом и просит: - Прошу поторопиться.

Но все шесть радистов и офицеров враз поднимают головы и смотрят на старпома. Он резко диктует:

- «Срочная в штаб. Экспедитор с документами за бортом. Широта... Долгота... Вынужден прекратить поиск. Продолжаю выполнение задания».

Офицер забирает у радиста листок с зашифрованным текстом, садится к передатчику и начинает работать на ключе.

Штаб. Каюта комбрига.

- Да он что, с ума сошел?! Решил, что парень погиб?! Да как можно принимать такое решение через голову штаба!? Заносчивый, самонадеянный человек! Как он будет смотреть в глаза родителям этого парня, если парень погибнет! - в волнении комбриг отходит к иллюминатору, сцепив руки за спиной, смотрит в ночь. И во время паузы начальник штаба тихо докладывает:

- Вертолеты вылетели в указанный квадрат. Оповещены все корабли, проходящие этот район. К району поисков подходят торпедные катера.

- Добро,- хмуро кивает комбриг.- Успокойте Бурмина. Пошлите радио: «Поиски Гридасова организованы. «Горделивому» продолжать выполнение задачи».

Медленно подгребая, держится на воде Женя Гридасов. Тяжелая, набухшая водой одежда тянет его вниз, и только портфель, словно резиновая подушка, держится на воде.

 

Панорама заканчивается поворотом камеры на карту: «Агрессивные блоки США».

Спецтехприспособления:

1)         Камера для съемок под водой.

2)         Специальные плавсредства для съемок на воде.

 

В темноте ночи слышатся журчание и всплески.

Осторожно, словно боясь привлечь к себе чье- то внимание, он снимает один ботинок... другой... зачем-то связав их шнурками, выпускает из рук, и они уходят под воду.

Задерживая дыхание, Женя скрывается под водой и там освобождается от брюк... потом от голландки...

Теперь он почти голый, только портфель мешает снять голландку окончательно и она повисает на одной его руке. Гридасов ежится, мышцы его сжимаются, и нервная дрожь сотрясает тело.

Внезапно, оказавшись на гребне, он обращает внимание на...

...движущиеся низко над горизонтом звездочки... Он заметался, наполовину выпрыгнул из воды.

Ну да, это ходовые огни корабля!

Женя поплыл ему навстречу... Очень мешала голландка,- она тащилась за его рукой тяжелым, бесконечным шлейфом.

Тогда Женя, не переставая плыть на спине, начал зубами рвать рукав. Но то ли ослабели челюсти, то ли полотно было слишком добротным - ничего не получалось.

Корабль появился в поле зрения Жени и приближался очень медленно...

Неотрывно и напряженно вслушиваясь, Женя разобрал, наконец, едва уловимый, низкий звук. Шумели корабельные машины.

Чтобы голландка не мешала, Гридасов надел ее снова и поплыл навстречу своему спасению.

Громче гул корабельных машин. Горят огни на палубах, освещая белые надстройки океанского теплохода. Танцующие пары все в белом, и только одинокий девичий силуэт склонился в сторону моря. На теплоходе звучит веселая музыка - та, которую Женя слышал в Гражданском порту.

 

Камера с трансфокатором.

 

Одновременно с наездом трансфокатора к нам приближается мелодия... А на самом первом плане в звуке учащенные выдох и вздох Гридасова.

- Э-э-э-эгей! - протяжно кричит он.-

Человек за борто-о-ом1 Ему вдруг приходит в голову, что корабль пройдет слишком далеко от него. Продолжая кричать и зарываясь головой в воду, Женя меняет курс и устремляется наперерез теплоходу.

Женя выбрасывается из воды, взмахивает своим портфелем, шлепает им по воде...

Звучит веселая музыка...

Зрение обмануло его, корабль проходит слишком далеко, и нет никакой возможности привлечь к себе внимание команды.

Обдав его теплым запахом дыма и палубы, мигнув ему кормовыми огнями, теплоход удаляется. И вместе с ним уплывает в темноту мелодия...

- Эй вы-м-ы-ых! - в остервенении выкрикивает Женя и срывает голос.

 

В звуке: вместе с уходом Гридасова под воду обрывается мелодия и наступает тишина. И так каждый раз, когда он зарывается головой в воду.

Камера с трансфокатором.

Камера с трансфокатором. Исчезновение теплохода перекрывается нахлынувшей стеной тумана.

 

Он опять сбрасывает через голову голландку, в ярости рвет зубами рукав... разрывает его, разрывает с треском бок голландки по шву... ...отбрасывает ее далеко от себя и устремляется за теплоходом. Отчаяние и ярость открыли у него второе дыхание.

Он плывет, мощно вспенивая воду, прижав к боку портфель и со стоном выбрасывая из груди воздух...

Плывет долго...

Плывет так долго, что уж и не понять, откуда в нем берутся силы.

Плывет бессмысленно, потому что впереди не видно даже ходовых огней теплохода.

Только и слышно: хриплый вдох и выдох со стоном... Хриплый вдох и выдох со стоном... Возникает на один миг коротким наплывом: сотни сильных загорелых тел вспенивает воду.

Массовый заплыв в праздничный день, и среди них - Женя Гридасов, Лысенко, Гагай, Петров, Бурмин и другие герои фильма. Все. все. Музыка. Духовой оркестр на воде и... ...спокойное море покрыто плывущими моряками.

Правда, сейчас море очень уж неспокойно, туман становится все плотнее - а может быть, это только кажется, ведь солнце село, и почти без сумерек наступила ночь.

С фрегата на воду скользит прожекторный луч, бежит по воде и замирает, уставившись на «Горделивый».

Лицо Юрки Лысенко. По нему пляшут синеватые отсветы. Звучит нежная музыка менуэта...

Беспокойно оглянувшись, Юрка опять обращает свое лицо к источнику синеватых отсветов. Телевизионный экран. Из московского Дворца спорта передают международные соревнования фигуристов.

Девушка в голубом нейлоне, обсыпанном серебряными блестками, отороченном белым мехом, танцует.

Шумит, реагирует всеми трибунами Дворец спорта.

Молчат моряки в ленкаюте «Горделивого».

 

Операторам:  лица матросов в этой сцене должны быть высвечены силуэтно, только профиль.

Операторам: лица полуосвещены — полусилуэты.

 

Кашляет боцман,

Потирает ладони, как будто умываясь, офицер, командир БЧ-5.

Ерзает на месте, беспокойно оглядывается Юрка Лысенко.

Музыка и танцы.

Матросские лица...

Кончилась музыка. Аплодирует Дворец спорта.

Раскланивается девушка на коньках.

- Павло, садись,- предлагает Юрка свое место Гагаю.

- А ты куда?

- Пойду покурю.

Лысенко пробирается к выходу. Диктор за его спиной объявляет американскую фигуристку.

Лысенко уже вышел из ленкаюты, когда за его спиной музыка грянула «Светит месяц». Лысенко на палубе, у лееров, вглядывается в темноту... Слышен свист и шум работающих турбин «американца».

У открытых квадратных окон офицерской кают-компании толпились свободные от вахты матросы. Юрка пробирается к окну, заглядывает.

На экране девушка в шубке, в серебряном кокошнике, в сапожках — лихо танцует «русскую», и птицей летает над ее головой платочек.

- Американка «русскую» пляшет? - мрачно спрашивает Юрка у соседей.

- Ну да!

Неожиданно девушка падает. Ахнул зал.

- Очки теряет! - пробурчал кто-то.

- А тебе жалко? - заметил знакомый нам вахтенный офицер.

Музыка продолжается. Девушка встает на коньки и продолжает танец...

Не находя себе места, Юрка Лысенко бредет по палубе. Останавливается у лееров. (Наезд трансфокатором.) За его спиной - вдруг над «Кунцем» встрепенулось несколько слабых световых разрядов, высветив на мгновение силуэт корабля.

...Внезапно экран телевизора начинает вспыхивать, по голубому полю поползли волны, изображение стерлось.

- Эй! - досадливо проворчал боцман.- Кто ближе, поправьте...

- Это на «Кунце» аппаратуру включили,- сказал офицер, командир БЧ-5.- Концерт окончен,- и он поднялся.

- Что ж они своих-то глушат?! - спрашивает удивленно Митя Калугин.

- А ты сбегай у них спроси, тут рядом...- посоветовал ему Коля Петров.

Еле различимая сквозь треск и гул мелодия. Непроницаемая мерцающая сетка на экране. Телевизор выключают. Кто-то щелкает по микрофону, проверяя трансляцию... потом резко и громко объявляет:

- Очередной смене - приготовиться на вахту!

Задвигались стулья. Бронированная дверь ПЭЖа открывается...

На шипящую за бортом воду падает светлое пятно. Перешагнув через высокий комингс... ...на палубу выходит командир БЧ-5. Кто-то негромко командует:

- Становись!

Матросы привычно выстраиваются лицом к ночному морю.

Им и нам видны ходовые огни «Кунца», где, очевидно, сейчас происходит точно такая же церемония.

Голос: - Вахта с ноля до четырех...

- ...Будьте внимательны!

Немного повысив голос, командир БЧ-5 продолжает:

- Будьте готовы к любым неожиданностям.

Он оглядывается на огни фрегата, вновь окидывает взглядом строй:

- Больных нет?

Строй молчит.

- Вопросов нет?

Строй молчит.

Командир БЧ-5 кивает офицеру, стоящему на правом фланге:

-Разводите людей!

Рев гудка...

На мостике.

Глухой рев гудка «Горделивого» заставляет Бурмина вздрогнуть. Он сидит под тентом, на своем месте. На коленях - раскрыто личное дело Гридасова.

Гудок унесся в белый, клубящийся туман, встретился неподалеку с ответным гудком «Кунца» и примчался назад - приглушенным эхом.

«Горделивый» режет острым форштевнем бело-ватные слои, и они клочьями проносятся мимо надстроек.

Бурмин качает головой.

- Опасно,— говорит он,- слишком близка его корма.

- Увеличить дистанцию - видимость пропадает,- отвечает старпом.

- Надо увеличить... Вахтенный офицер! Десять оборотов меньше!

- Есть, десять оборотов меньше!

Звенит команда на уменьшение оборотов. Бурмин останавливается у бронированной двери в боевую рубку и нажимает рукой на маленькую педаль. Хрипло гудит сирена...

И тотчас, где-то в тумане, ей отвечает фрегат.

- Взаимопонимание,- говорит старпом.

- Если бы,- угрюмо отзывается командир.- Осторожность.

Шесть полуголых радистов сидят у приемных систем.

Бурмин долго смотрит на них... и все же спрашивает:

- Ничего нового?

Радисты не поворачиваются к нему. Только офицер поднимает голову:

- Никак нет.

Бурмин идет дальше.

Бурмин включает свет. Письма матери. На столике книги... блокнот. Бурмин берет его в руки. Раскрывает... На него смотря г глаза Гридасова. Надпись: «Автопортрет». Шорох за спиной. Юрка Лысенко в дверях.

- Почему не на вахте? - спрашивает Бурмин.

Лысенко. молчит.

- Доложите своему командиру, что я велел наказать вас, матрос Лысенко.

Лысенко даже не возмущается. Он смотрит на Бурмина и не может понять его слов. Снова глухо доносится предупреждающий звук:

За самовольное оставление вахты! Идите!

- Есть! - Юрка скрывается за дверью. Бурмин аккуратно кладет набросок Гридасова на стол. Листает блокнот... и тоже аккуратно кладет его. Фотография под стеклом: озорные и счастливые, стоят в обнимку Гридасов и французский моряк... Бурмин берет в руки альбом с рисунками, листает его...

...Крохотный белесый Женька встал грудью перед гигантом Сергеевым...

...И подтянутая резкая фигура Бурмина... и отдельно — его лицо, лицо человека, поступающего несправедливо.

На устах Бурмина добрая усмешка.

...И осознающий, свое немужское поведение Юрка Лысенко на стене и с автоматом в руках...

...И девушка с чемоданом...

...И девушка с растрепавшимися: мокрыми волосами.., .

...И девчушкино лицо с неуловимой улыбкой, в глазах и детским, ртом...

...Лицо матери, суровое, с глазами, полными слез...

...«Кунц» среди моря… Оживленное, какое-то расцветшее лицо Бурмина на том же листке. ...И военком с напряженным лицом человека, который решил выполнить свой долг до конца... Бурмин вспоминает...

Бурмин вспоминает...

 

Зима. Отъезд камеры от замороженного окна в первом этаже Райвоенкомата.

 

Стол комиссии и он - Бурмин - за этим столом среди военных почти всех родов войск.

К столу подходит Коля Петров.

- В училище или служить? - спрашивает его председатель комиссии, полный майор.

- А куда хотите! - с готовностью отвечает Коля Петров.

Кто-то шепчет на ухо председательствующему, показывает что-то в документах, и тот, бросив быстрый взгляд на Петрова, решает:

- Хар-рашо! Мы вас в м-матросы! На ф-флот! - и он хлопает...

... Петрова по плечу: - П-поздравляю!

Документы Петрова майор передает Бурмину и тот вносит очередную фамилию в свой список.

- Эшелон уйдет через день на рассвете. Советую не перебирать,- шутливо предостерегает Бурмин Петрова.

- «Как родная меня мать провожала, тут и вся моя родня набежала»! - смеется во весь рот не стриженный еще Коля.- Особый случай!

- Позовите следующего!

Коля скрывается за дверью. Входит Женя Гридасов окидывает членов комиссии цепким взглядом и молча здоровается.

Лейтенант с папками наклоняется и шепчет майору:

- Фамилия Гридасов. Категорически возражает.

- Как возражает?!

- Вы что-то перепутали, у меня отсрочка,- спокойно поясняет Женя.- Я не могу сейчас служить в армии.

- Гм-м... Никому до сих пор это не было противопоказано!

Майор окидывает белобрысого паренька, стриженного под «битлов», строгим взглядом и продолжает:

- У вас справка о болезнях и ходатайства, я так полагаю?

- Я совершенно здоров и ходатайств у меня нет. Но мне дана отсрочка, мне дали возможность закончить училище.

Майор листает бумаги... неодобрительно говорит:

- Мечетесь... Не закончили техникума, перешли в другой.

- Да.

- Предлагалось офицерское училище... Почему вы так боитесь служить? Служить - долг мужчины.

- Что изменится, если я годом позже выполню долг мужчины? -

дерзко отвечает Гридасов, и майор поднимается за столом.

- Годом позже, годом раньше... Здесь не базар! Вы пойдете, когда вам прикажут!

- Вы напрасно повышаете голос. Все равно у вас ничего не выйдет! - мальчишеским фальцетом огрызается Гридасов.

- Выйдет!

- Отдайте мои документы...

- Вас зачисляем во флот! - решает майор и передает документы Гридасова Бурмину.

Бурмин смотрит на майора, на паренька и не спешит вносить его фамилию в свой список. Майор кивает на Гридасова:

- Никуда его не выпускать!.. Следующий! В дверях улыбающаяся физиономия Лысенко

 

Сцена заканчивается плавной качкой камеры в ритме медленно плывущего Гридасова, а в звуке на первом плане всплески воды.

 

Подложив портфель под голову и слабо пошевеливая в воде ногами и свободной рукой...

...смотрит в небо притихший Женя Гридасов.

 

Продолжение панорамы:  с темного-темного неба мы переходим на темный-темный брадмауэр - стену райвоенкомата. В глухой стене мы все-таки находим окно. Оно не освещено. Зажигается свет. Открывается окно. Осыпается снег.

В звуке: шум моря и дыхание плывущего в ночи человека. Движение и ритм камеры в этой сцене учащенно - покачивающееся с точки зрения плывущего Гридасова.

 

Гридасов скользит по обледенелой водосточной трубе или по пожарной лестнице... ...поскользнулся, упал, бежит...

«Горвоенкомат».

Гридасов поднимается по ступенькам и скрывается за дверью.

Он стучит в узкое окошко. Но мы не слышим стука, а слышим удар волны.

- Чего надо? - недовольно спрашивает дежурный, выглядывая из окошка. Он читает какую-то книгу.

- Понимаете, при переходе из техникума в художественное мне переоформили отсрочку, а он самоуправствует. Он меня забирает служить...

- Военкома нет, рабочий день окончен,- показывает дежурный на часы. - Поздно, браток.

Телефонный звонок. Дежурный уходит к телефону. Слышен его голос:

- Так точно... Да, сейчас спрошу... Эй, парень, как твоя фамилия?

- Не говори, слушай, будь другом, не говори! — шепчет Гридасов в окошко.

Дежурный отвечает ему:

- Не могу, друг, не имею права, служба.- И в трубку: - Так точно!

Бесконечным темным коридором Гридасов бежит к выходу...

Распахивается дверь...

Дверь захлопывается. Звякает железный запор за Гридасовым, и он оказывается в темной камере. Из-за двери несется напутственно:

- Судить вас будут!

- Это вас надо судить!

Диалог сцены идет сквозь шум и дыхание моря.

Насмешливо смотрят на Женю другие арестованные.

Будто опомнившись, Женя снова бросается к двери и начинает стучать в нее. Звук стука неслышен.

Кто-то лениво поворачивается на нарах и ворчит:

- Какие вы все однообразные! - презрительно сплевывает и отворачивается.

Лежит Женька на нарах и смотрит в потолок, в беспросветную темноту.

Слышится спокойная песня моторов. Смотрит в небо Гридасов…

 

Игровой транспорт: самолет

 

Луна за облаками, а светляки огней самолета  ползут по небу. Они ползут к горизонту...

- Наш самолет, угол места 20, дистанция 800 кабельтов,- гудит из динамика.

Бурмин поднимает голову, оглядывается.

- Противолодочный патруль,- хрипло, произносит он и вздыхает: - Душно...

Задумался вахтенный офицер... Высоко над мостиком в специальном ограждении застыл силуэт сигнальщика. Высоко поднята рука с анемометром (сигнальщик измеряет скорость ветра)...

- Да слезь ты оттуда,- раздраженно говорит ему проходящий командир.

- Ветер утихает, товарищ командир,- оправдываясь, отвечает сигнальщик.

Впереди маячат огни на мачтах фрегата. С правого борта фрегата начинает семафорить прожектор.

- Что он там? - спрашивает Бурмин.

- Интересуется, когда мы оставим его в покое...- отвечает другой сигнальщик...- Ответ будет?

- А-а! - машет рукой Бурмин и обращается к вахтенному офицеру, выразившему при первой встрече с американцами свое к ним отношение словами «хорош борт»: - Будьте внимательны... я спущусь на минуту. Единственная просьба...

- Есть! - офицер встрепенулся.

- ...В мое отсутствие не объявляйте войны Америке...

- Есть! - улыбнувшись, отвечает вахтенный...

Вспыхивает на экране: белобрысый, стриженный наголо, непокорившийся мальчишка! Он весь облит солнцем. Он щурится от яркого утреннего солнца и независимо поглядывает на замороженное окно.

Дверь открывается, и невысокая, худенькая, преждевременно состарившаяся женщина входит в комнату. Бурмин пропустил ее впереди

себя:

- Пожалуйста, Пелагея Ивановна, сын ваш здесь.

Женька ждал, что мать начнет сразу с высокой ноты, но ошибся.

- Евгений, сыночек, разве я тебя учила плохому? Что ты натворил?

- Ничего я не натворил...

- Не перечь матери,- одернула его мать и, повернувшись к Бурмину, продолжала: - Поверьте, товарищ командир, все его ровесники давно дымят, а он - не курит. Хмельного - в рот не берет. Один, правда, раз выпил, да и то я заставила, когда паспорт он получил...

 

Внизу Бурмин заглядывает через бархатный полог в рубку рулевого. Тот ухом прижался к переговорной трубе.

Бурмин отстраняет рулевого.

Слышны все шумы на мостике.

 

- Вы присядьте, Пелагея Ивановна,- зовет ее к своему столу Бурмин.

Она садится, ставит у ног необъятную клеенчатую сумку и обращается к своему сыну:

- Евгений, ты справочку-то из училища приносил об отсрочке?

- Справка с резолюцией в деле, Пелагея Ивановна...

- ...Вот тут! — кладет на папку свою крупную ладонь Бурмин.

- Ему непременно учение закончить надо... Поглядите, я тут прихватила, чтобы, значит, без обмана...

Женька так и насторожился, вытянул шею, что мать вытянет из сумки.

Она раскладывает перед Бурминым три школьных, затертых альбомчика для рисования.

- ...Можно, я его покормлю, пока вы альбомчики поглядите? Я тут картошку ему отварила с укропчиком, как он любит... А вы...

Она пошире приоткрывает сумку и показывает Бурмину нераспечатанную поллитровку:

- Может, погреетесь... по зимнему времени?

- Ma!! - вскричал Женька и отвернулся в угол, спрятав лицо в ладони.

Бурмин подавил улыбку и тихонько посоветовал:

Спрячьте и никому больше не показывайте.

Женька стонал от нравственного мучения.

- А ты не стыдись за мать, не стыдись, молод еще, жизни не знаешь,— говорила Пелагея Ивановна, тоже раскрасневшись и вспотев лицом.- На, поди поешь, пока теплая,- зовет она сына, трясущимися руками доставая алюминиевую кастрюльку, укутанную вафельным полотенцем.

- Не буду я... Не хочу!

Бурмин углубился в рассматривание альбомов.

Пелагея Ивановна подхватила свою сумку и кастрюльку, перенесла к подоконнику, обняла сына, положила темную, жилистую ладонь на остриженную его голову.

- Детские альбомы принесла, поллитровку... унижаешься... Зачем? Зачем?!

И тогда он получил здоровенный, полновесный подзатыльник!

Бурмин крякнул.

А Пелагея Ивановна обхватила Женьку руками и заплакала.

- Ма...- Женька беспомощно и зло оглянулся на Бурмина.- Чего вы смотрите? Чего тут смотреть?!»

Он заслоняет мать своим телом, гладит ее по голове, приговаривая:

- Ма, ну не надо... Ма... что ты... не надо...

- Пелагея Ивановна, мы вашего сына не на войну, на службу забрать хотим,- Бурмин садится рядом с нею.

- Знаю я вашу службу, газеты читаю, радио слушаю, знаю, что творится.

Тут поднимается Женька:

- Товарищ капитан третьего ранга, да не потому я, я не трус, если туда, я хоть сейчас...-чуть не плача: - Ну как мне вам объяснить! Вот никто меня не понимает...

- Я не умею убеждать словами... Но если бы передо мной сидел сейчас мой собственный сын, я бы посоветовал ему... Справка - справкой, а служить - долг мужчины.

Женька смотрит на Бурмина и старается увидеть в его глазах  лукавство, обман, «педагогическое» выражение.

Но в глазах Бурмина никакой фальши нет. Спокойное лицо Жени. Он опускает веки, закрывает глаза.

Гридасов, лежащий на спине с закрытыми глазами, в море. Смотрит в небо. Черная вода и белая туманная мгла вокруг.

На Жене — трусы, широкий ремень. И портфель на руке. Чтобы делать хоть что-то, он пошевеливает ногами и свободной рукой.

Где-то невдалеке, в туманной мгле, что-то плещется. Он испуганно поворачивает туда голову и долго и напряженно всматривается, медленно поднимает веки...

...прислушивается.

 

И второй экспозицией на воде в стык к крупному плану Гридасова появляется очень крупн. план (последний кр. пл. Бурмина из предыдущей сцены).

Изображение Бурмина смывается набежавшей волной.

Звуковое решение голос Гридасова сочиняющего телеграмму, вытесняется вытесняется

появившимися звуками оживающего перрона (подходящий поезд, стук вагонов, свистки...)

Камера с трансфокатором. Кадр снимается при участии специалистов по комбинированным съемкам.

Игровой транспорт: пассажирский состав с паровозом. Привокзальные и пристанционные аксессуары. Актеры-исполнители: Марина, Гридасов, Лысенко, Гагай, Петров, Бурмин, мать Гридасова, родственники Петрова, друзья Гагая.

Окружение Гридасова: девушка с юртой на голове, гитаристы, гармонисты, поющие ребята, сопровождающие эшелон и др. эпизодники. Актеров желательно пригласить из числа студентов музыкальных училищ.

Духовой оркестр. Групповка — 150 чел Массовка — 600 чел. Особое внимание обратить на типаж и костюмы. Художнику и асс. режиссера  посетить студенческие общежития, призывные пункты, перроны с отъезжающими призывниками и составить перечень костюмов и реквизита.

 

И опять Женька расслабляется...

- «Уважаемая Пелагея Ивановна! Ваш сын, матрос Евгении Гридасов  геройски...

 

Это звучит голос Жени, сочиняющего текст телеграммы.

 

- ...погиб на боевом посту. Командир корабля...»

И постепенно на нас надвигается ирреальный перрон…

И вдруг, по-видимому, Гридасов очнулся, пришел в себя - все зашаталось, и жизнь перрона на наших глазах преобразилась из ирреальной в реальную.

Угловатая девчонка с косичками...

Она осторожно выглядывает из-за киоска «Союзпечати».

Мать. Женька никогда еще не видел, чтобы мать пыталась скрывать свои чувства. Если она гневалась на него - она ругала его на чем свет стоит, призывая свидетелей. Если она жалела его - ласки ее были неистовы и шумны. Когда мать горевала - она плакала навзрыд, с причитаниями, и тоже призывая свидетелей своему горю.

Женька видел, как хочется ей сейчас плакать, что она крепится изо всех сил... Уж лучше бы она не крепилась...

- Значит, такая наша бабья доля - провожать мужа, а то вот сына,— степенно и горестно говорит она.- А ты слово «баба» не смей говорить, это нехорошее слово, надо говорить «женщина».

- Я знаю, мам,- торопится Женька во всем согласиться с нею. Он немножко стыдится перед своими дружками, что у него такая простушка мать.

Дружки по художественному училищу окружили его и стараются веселить его, себя и окружающих. Ребята в свитерах не первой свежести и толстой вязки, в джинсах, один из них - бородач, другой - с гитарой на черном шнурке. Он наигрывает «Как родная меня мать провожала» в ритме твиста.

И одновременно от удара изображение наклонилось, может быть, так, как в начале сцены. А песня и гитара звучат отчетливо, сочно, прозрачно - в этом месте сцены у находящегося в воде Гридасова больше обострен слух... Другой парень отбивает ритм на сумке, которую подставила ему для этой цели девушка с необъятной прической и ярким ртом. Остальные голосами «под народ» - горланили песню. И Женька стыдится перед матерью, что у него такие развязные приятели.

Поодаль Женька видит другую группу.

Тихим, серьезным кружком стоят родственники вокруг Петрова Коли. Отец, как видно, дает сыну какие-то важные наставления, мать что-то улаживает в его вещевом мешке, а брат и сестренка сдержанно и смущенно посмеиваются, поглядывая на Женькино окружение.

Под вокзальными гулкими сводами льются- переливаются задиристые переборы гармошки-трехрядки. Дружные голоса нестройно, громко и воодушевленно поют русскую народную песню...

Звук гармошки захлестнул гитару и Женькиных дружков...

...а над головами провожающих возвышается ошалелая физиономия Гагая, который пытается затащить в свою компанию проходящих мимо железнодорожников.

Где-то бухает барабан духового оркестра. Бегают в толпе озабоченные сержанты и мичманы в новеньком, образцово подогнанном обмундировании. В кругу друзей, готовый к «дальним походам», стоит Юра Лысенко. Бурмин из окна вагона наблюдает за проводами новобранцев и улыбается.

- Борода с тобой учится? — тихонько спрашивает мать.

- С младшего курса.

- Раньше-то я, грешным делом, как бородатого встречу где, так думаю: «На попа учится!».

- Художник Левитан тоже с бородой ходил,- радуется Женька, что разговор переходит в такую безопасную сферу. Он кого-то ждет, смотрит по сторонам. Ему явно чего-то не хватает.- Теперь, ма, и физики бороды носят, и химики тоже.

- Дитятко мое ненаглядное-е-е...- не удержалась больше мать.

Вздрогнула мать Коли Петрова и вдруг прижалась лицом к вещмешку сына.

Девчонка с косичками выходит из-за киоска. Изображение ее ирреально. Она поднимается на цыпочки, вытягивает худую шею... Тревожно запела труба.

 

И второй экспозицией: как будто с шестом преодолев высоту вагона на перроне, вместе с плеском воды показались дельфины...

 

Забегали старшины, мичманы и железнодорожники. Трели свистков... Перекличка призывников у вагонов...

Девушка у киоска моргает, губы ее кривятся, и... она видит...

...как Пелагея Ивановна показывает Женьке рукой в сторону киоска.

Метнувшись за киоск, девчушка поджимается вся, даже слезы высыхают на ее глазах. Когда раздаются Женькины торопливые шаги, она делает вид, что рассматривает через стекло журналы и фотографии киноартистов...

- Марина,- сурово окликает он ее.

- О-о, Женя?

- Зачем прячешься?

- Я не прячусь, Женя, я так, стою здесь.

- И так не Быстрицкая, да еще прическу дурацкую соорудила...

- Ничего, «пойдеть», - самоуверенно заявила Марина.

Вдали кто-то протяжным тенором пропел:

- По ваго-о-он-а-ам!

- Не смей больше такую прическу делать, тебе не идет. Это я тебе как художник говорю.

Он подошел поближе, потрепал кудельки и колечки у ее уха.

- Ты еще не совсем художник, ты еще учишься...- она жалостливо смотрит на его, оболваненную «под-ноль» голову.

- Наголо самый шик,— поясняет он. Воспользовавшись такой его близостью и минутной слабостью, она погладила ладошкой его голову.

- Ой, Женечка, какой ты шершавенький...

- Ладно, а то до лысины протрешь,- сурово отстраняется он и нахлобучивает на голову кепчонку.

Трели свистков, пронзительные и тревожные. Они стоят друг против друга, чувствуя некую незавершенность прощания...

- Ладно, спасибо, Мариха, что пришла проводить,- серьезно говорит Женя.

Он берет ее за руку, встряхивает» поворачивается и шагает к вагонам.

- Жень! - зовет она.

Он останавливается, оглядывается недовольно: - Ну?

Она подходит, извлекает из-под рукава какой- то радужный тряпичный комочек и вкладывает ему в руку. Он вопросительно взглядывает на нее.

- Я тебе кисет вышила.

- Ну, знаешь, старуха... На каком свете ты живешь? - изумляется Женька.- Кисеты в войну нужны были, потому что люди махорку курили...- И ощутил в кисете, по-видимому, письмо.

- Ты мне напишешь?.. Я тебе напишу, - одним духом выпаливает она, потому что видит, как тронулся поезд.

- Да. Спасибо.

Он опять пошел. И опять — отчаянный голос:

- Женя!

- Ну, что еще?

- А эту твою... с юртой на голове и синими глазами - если умыть и причесать, она похуже меня будет.

Женька принужденно смеется и почему-то поворачивает назад. Но Мариши нет, ее и след простыл.

Поезд движется все скорее.

Бурмин видит из своего окна:

...в противоположные стороны пробиваются через толпу девчушка и Гридасов.

 

Панорама заканчивается наездом на духовой оркестр. Оркестранты в форме. Звучит маршеобразная мелодия.

 

Лицо Бурмина грустно.

...Повернувшись на бок и подложив портфель под щеку, Женя придумывает новый вариант телеграммы:

- «Уважаемая Пелагея Ивановна! Ваш сын, матрос Евгений Гридасов...

- ...геройски погиб при исполнении боевого задания. Командир корабля, капитан второго

ранга...»

Давящая мгла с тусклыми монотонными проблесками, грохот поезда в туннеле. И вдруг: ...тишина и свет, и при свете дня — белые дома, зелень бульваров и лес мачт! Все вокруг цветет.

Солнце горит на серебре труб. Цветы, яркие платья, белые зубы, девичьи глаза. Приветственные транспаранты.

 

От  кр. плана часов на башне Матросского клуба панорама вниз с наездом на вокзал — трансфокатором. Через окно вагона, с движения.

Стук колес.

Игровой транспорт: пассажирский состав с электровозом. Звуковое решение: в абсолютнейшей тишине вызванивают куранты на башне Матросского клуба. Перрон появится в тишине. Звуки духового оркестра, которые мы слышали на отъезжающем перроне.

Мелодия мгновенно исчезает, и из динамика польется прекрасная песня о Родине В. Мурадели, которая будет звучать почти до конца эпизода.

Общие планы порта, кранов, портовой жизни снимаются в Одессе.

 

Адмирал и юные лейтенанты, и седоусый мичман с четырьмя рядами орденов на груди - все они ждут выхода из вагонов прибывших новобранцев.

Черный пятачок воды вокруг создает ложное ощущение, что вот еще немного — и за туманной стеной откроется берег или что-нибудь другое, спасительное.

Корабли, корабли,— лес мачт!

Пулеметные трели клепальных молотков...

Лязг якорных цепей - обычные голоса портового города - такие волнующие для нового человека...

Золотые якоря на воротах...

Вдоль зеленых аллей - портреты моряков- героев. Порядок и чистота - почти как в операционной.

- «Уважаемая Пелагея Ивановна, с прискорбием сообщаю Вам...

Женька поплыл быстро, дыхание его участилось.

- ...что Ваш единственный сын погиб. Разделяю Ваше горе... Командир корабля, капитан второго ранга Бурмин».

Памятник героям войны. Гомон юношеских голосов, заливистые трели боцманских дудок — и лица тех, кого нет.

Бурмин: - Делал матрос. Иван Штанов. Гридасов улыбается доверчиво и благодарно.

Гридасов плывет быстро, почти на последнем дыхании... Его накрыла волна. И одновременно прервался весь звук (песня, дыхание, шум моря).

Женя вынырнул, осмотрелся и вдруг зло заплакал, всхлипывая, обтрясая с глаз слезы.

- Мама, прости меня, я погиб случайно и глупо. Твой сын Женя... Мама...

Высвечивается на мгновение лицо Юрки Лысенко... Спичка гаснет, но остается ровный огонек прикуренной сигареты. То разгораясь, то почти пропадая, этот огонек пополз вдоль борта эсминца к корме... На его пути попадаются три таких же огонька. Они тлеют в темноте у борта - один повыше, два - пониже... Блуждающий огонек повитал рядом с ним... поплыл дальше.

 

Сцена снимается «с рук».

Техприспособление: тележка на дутиках.

 

...Впереди - целые созвездия огоньков - «Курилка» под кильватерным ходовым огнем. Он завис над ютом, освещенный загадочным ореолом проносящихся влажных частиц тумана. Где два, где три, где сразу шесть огоньков - мерцают, вспыхивают, почти гаснут, перемещаются с места на место... вдруг завиваясь невидимой спиралью, очерчивают пологую дугу - за борт. Полуосвещенные лица, полусилуэты.

Открылась дверь. Осветила лица. Люди зажмурились. И опять темнота, огоньки, огоньки, темнота. Появляются и исчезают лица... Сдержанный гул негромких разговоров. Неприкаянный огонек подплывает к паре огней. Редкий обмен ничего не значащими фразами.

- Не знаю, как где, у нас - хорошо стало, как совхоз организовался. Зарплата пошла! - звучит домовитый, с хозяйственной серьезностью голос.

- Хорошо живете...

- Это ты, Лысенко? Ты что?

- Хорошо, говорю, живете!..

Огонек двинулся к другому созвездию. Шелест пластиковой обертки, чирканье спички, высвечиваются два матросских лица, ярко сияют две новые, только что народившиеся звездочки. Удовлетворенный вздох:

- Хороша первая затяжка...

- Я слышал, рак легких бывает от курения...

Пауза. Неопределенный вздох: - Жуткое дело...

- Отчаянные вы люди,- слышен вызывающе громкий голос Лысенко.

У борта витает одинокий, выше других сияющий огонек. Сюда и подплывает огонек неприкаянный.

- Какие у нас на эсминце ребята! - громко продолжает голос Юрки.- Я обожаю всех, хотел утаить, потому что я скромный и тоже отличный парень, но не могу!

Высокий огонек колыхнулся и голосом Коли Петрова осторожно заметил:

- Ничего, конечно, ребятки, но уж не так, чтобы...

- Нет-нет, Коля, не спорь, именно так. И тебя, Коля, я люблю - такой ты цельный человек, отличник боевой и политический подготовки. И Митю Калугина... Митя, ты где? За спины прячешься? Не прячься, я и тебя обожаю!

- За что? - слышится простодушный голос Калугина.

Звезды и созвездия начинают обступать мерцающим полукругом высокую звезду и звезду

Неприкаянную.

 

Операторский кран.

Мы с камерой на полу – точка снизу – внутри образовавшегося круга.

 

- За то, что ты так долго умеешь терпеть наш тонкий матросский юмор! Иди сюда!

Полуфабрикат!

- Зачем? - подозрительно смотрит на него Митя.

- Я с тобой воспитательную беседу проводить буду.

- Юрка, перестань! - жестко звучит голос Коли Петрова, и высокий огонек дрогнул и, завивая спираль, полетел за борт.

Другие огни коротко вспыхивают нервными яркими вспышками.

- Правильно выколол иголками на своем брюхе Гагай,- не унимается Юрка.-

«Друзья до гроба!», это точно, что до гроба.

Стоите тут глубокой ночью, в телевизор посмотрели. Чужеземный фрегат невдалеке притаился, а вы себе - «Шипочку» покуриваете, за борт поплевываете, - Юрка аж задыхается. - А в это время Гридасов Женька за бортом... Может быть, тонет в эту самую минуту!..

- Замолчи, Юрка! Кому положено – меры принимает.

- Хотя это не такое уж легкое дело утонуть сразу, если плавать умеешь!

Огни целыми роями полетели за борт. Голос Коли:

- Довольно, Юр, слышишь? Успокойся. Хватит! Ребята, сбегайте, стакан воды принесите. Рыжий!

Гулкий топот убегающего Калугина.

- Женька там за всех воду хлебает, целое море...

- Он сначала из окошка прыгал, да права качал, а теперь за борт  сиганул.

Новый голос: - Ты в чем нас обвиняешь, трибун? Мы не друзья, один ты друг? Мы не люди, один ты человек, да?

- Погодите, братцы, не нервничайте...

- Нет, Петров, постой... Ты, Лысенко, лучше всех, ну, давай, помоги... Не языком, делом помоги Гридасову. Ты можешь делом ему помочь?! Трепло!.. Иди спать, иди, жми отсюда!

Юркина смутная фигура постояла... потом двинулась вдоль борта с кормы.

- Ладно... я  трепло, ладно!..

Юркины шаги затихли.

Голос Коли: - Зачем ты?

- А что он окрысился на всех? И без него тошно.

- С ним истерика.- Звук открываемой тяжелой двери, топот, тяжелое дыхание: —

Воды принес, из холодильника.

- Сам и попей!

Вышедшая из-за облаков луна освещает корабль.

Летит за борт спасательный круг...

Еще один круг шлепается о воду где-то под белым туманным покровом...

Бормочущий бессвязное, раздетый почти догола, Юрка Лысенко...

...бросается с борта в море.

Выныривает в пене буруна и туманной мгле. «Горделивый» быстро удаляется.

Коля Петров растерянно держит в руках робу Лысенко. Вглядывается в задернутую туманом поверхность моря... И вдруг - крик с мостика:

- Человек за бортом!

- Человек за бортом! - кричит сигнальщик.

Ослепительный прожекторный луч упирается в море.

Шлепающий по черной воде руками и ногами Юрка. Он плывет следом за эсминцем, не найдя даже спасательных кругов.

Слепящий луч прожектора шарит по воде... и находит Юрку!

Ослепленный, в луче, Лысенко поднимает тучи сверкающей пыли и плывет... бесконечно долго плывет к громаде застопорившего ход эсминца...

Является из туманной мглы шлюпка. Весла, силуэты матросов, множество рук...

Лысенко в шлюпке. Он весь содрогается от дрожи. У него зуб на зуб не попадает. Он ничего не может сказать — только трясется.

Укрывая его робой, обнимая его, боцман рокочет:

- Дурень ты, Лысенко, пацаненок... Пацаненок и есть...

Юрке представляется, что они летят по воздуху: внизу остается задернутая туманной пеленой черная вода, а сбоку приближается палуба «Горделивого».

- Х-хоо-лодно! - выговаривает Юрка.- Х-холодно...

Бурмин заглядывает в иллюминатор штурманской рубки. Включены вентиляторы. Навигационным журналом штурман «отгоняет» от себя духоту...

- Штурман...

Штурман смотрит на командира.

- Сколько прошли?

Штурман понимающе кивает, открывает свой навигационный журнал. Склонившись, что-то в нем выискивает и начинает делать циркулем промеры на карте. Бурмин видит его взмокшую на спине рубашку.

- Девяносто три мили, товарищ командир.

- А оттуда до базы сколько?

- Если идти самым полным - около трех часов.

Бурмин тоскливо кивнул головой, отходит от иллюминатора...

...и видит нервно чиркающего спичкой замполита...

...а над мостиком неподвижно застывшую с анемометром на вытянутой руке фигуру сигнальщика, «меряющего» ветер.

- Полный штиль, товарищ командир,- негромко говорит сигнальщик.

Бурмин благодарно прикоснулся к нему и мягко сказал пытающемуся прикурить замполиту:

- Сергей Николаевич... пойди к людям...- и с грустной улыбкой добавил: - Только, пожалуйста, не включай радио-газету.

Так и не сумевший прикурить - задувал встречный ветер - улыбнувшийся замполит коснулся локтя командира, понимающе кивнул и искренне сказал:

- Федор Платоныч, ответим вместе, — и покинул мостик.

Где-то впереди «Горделивого» туман начал вспыхивать спокойными сполохами.

Бак стремительно мчащегося «Горделивого». Вглядывается в клубящуюся темноту матрос, стоящий на вахте вперед смотрящего...

- Товарищ командир. Фрегат желает нам доброй ночи! - доложил сигнальщик Бурмину.

Бурмин тихо приказывает вахтенному офицеру:

- Включите-ка гидроакустику!

Пятно света, вырвавшееся из кем-то открытой двери боевой рубки, проецирует на проносящемся густом тумане силуэт стоящего у борта человека. Голос Бурмина:

- Что ты думаешь, боцман?

- Я думаю, Федор Платонович... Сейчас в море вода теплая...

- Часов двенадцать продержится?

- Плавает он хорошо... - раздумчиво отзывается боцман.- Туман вот только...

Бурмин включает большой корабельный прожектор. Луч его упирается в сплошную белую стену тумана... скользнул с буруна на пустой уже ют... выхватил на мгновение застывшие силуэты матросов на дежурном зенитном автомате... уперся в усевшихся в круг на камбузе чистить картофель матросов. Кто-то из них зажмурился, оглянулся...

 

Изредка сигнальщик «Горделив.» отвечает на них короткими вспышками: «Все понял». Сполохи прожектора высвечивают вперед смотрящего.

Звук гидроакустических приборов.

 

- Таких, как мы с тобой, Лукич,..

Вдруг сквозь глуховатый голос командира издали слышится долгий «туманный» сигнал американского фрегата...

- ...называют службистами, - Бурмин взглянул вперед, прислушался к повторившемуся звуку и, улыбаясь, добавил: - а то и похуже! - выключает прожектор.

Рука сигнальщика останавливает секундомер на цифре «30», и сразу же - этим же пальцем нажимает на рычажок.

Паровая сирена. Сипло и тяжело улетает сигнал о туманной опасности с борта «Горделивого».

Рука сигнальщика опять нажимает на кнопку секундомера. Стрелка прыгает с «30» на «ноль» и начинает новый отсчет...

Ранний рассвет. Гул вертолета.

- Старпом,- не глядя на Андреева, говорит Бурмин,- принимайте машину.

- Есть.

Смутным пятном исчезает в тумане над антеннами сигнальная ракета.

 

Звук секундомера.

Спецтехприспособления: 1)Вертолет, с которого снимать.2)Трансфокатор.3)Плавсредства.4)Спасательная служба.

Игровой транспорт: ракетный корабль «Горделивый», ра¬кетный фрегат «Кунц». Игровой вертолет.

 

Вслед за нею уходит вторая. Вертолет гудит где-то в стороне.

- Ответили! - докладывает вахтенный, когда сверху выныривает шипящий огонь.

Вертолет над ютом и медленно - на полном ходу «Горделивого» - снижается...

- Фрегат уменьшил ход!

- Лево руля! - приказывает Бурмин... ...поглядывая на вертолет над кормой.

- Вахтенный офицер, убавьте ход!

Вертолет вот-вот готов был сесть, но палуба накренивается и уходит из-под его колес.

- Фрегат застопорил машины!

- Стоп машины!

Снова палуба уходит из-под нависшего вертолета.

Сверху, из кабины вертолета, видно, как бегают на юге «Горделивого» моряки, раскручивая вьюшки с пеньковым тросом, рубят флагшток...

- Что вы рыскаете? Я не могу посадить машину,- кричит пилот в микрофон.

Бурмин на мостике. Он отвечает в микрофон полевой радиостанции:

- «Американец» меняет курс на обратный. Сажайте на вираже. Мои люди закрепят машину.

Вертолет догоняет накренившийся на повороте корабль, зависает над ютом. Боцман, старпом и ютовая команда бросаются к машине, набрасывают стопорные кольца на шасси. Подпрыгнув, вертолет замирает на палубе. Появляется полковник-летчик, за ним офицер в морской рубашке и в нелетных погонах капитана-лейтенанта. Козырнув всем, он быстро направляется к мостику корабля.

За этим офицером выпрыгивает на палубу пилот. В руках у него пачка разных газет. Он оглядывается по сторонам и общительно начинает:

- Вы что? Тоже назад пошли?.. Едва американцу на ют не завалились!.. А что! У вас - целый аэродром, пробовал сейчас у торпедного катера заправиться - куда там... Вот возьмите,- передает газеты.- Просили в политотделе при случае забросить.

- Неужели сам командир эскадрильи? -

спрашивает удивленно командир БЧ-5, указывая на ходящего по палубе полковника.— Плохо дело?

В каюте Бурмина капитан-лейтенант задает вопросы командиру корабля:

- Значит, документы с ним?

- Да.

- A-а не может...

- Нет,- обрывает Бурмин.- Нет!

- В пакете секретные сведения особого характера, - как бы невзначай напоминает капитан-лейтенант, прикуривая сигарету от зажигалки.

- Человека надо спасать, матроса Гридасова! - сдержанно чеканит слова Бурмин и смотрит в глаза гостя.

Тот выдерживает его взгляд, миролюбиво спрашивает:

- Он хоть плавать умеет?

Бурмин молча кивает.

- Тогда найдем! Еще не такое бывало. - Гася недокуренную сигарету: - Все корабли, идущие через этот квадрат - предупреждены.

На юте «Горделивого» матросы, среди них Петров, Лысенко, Калугин, Гагай, помогают летчику долить в баки горючее. Пилот разводит руками:

- Четвертый час утюжим. Повыше поднимаешься - много видно, да ничего не разглядишь - туман, пониже опустишься - все видно, что под носом. И не более того.

Солнце в зените.

Раскаленный воздух колышется над морем, над низким - почти прозрачным - туманом,

В прозрачной воде дробятся лучи, разбиваются на голубовато-зеленые грани и вспыхивают мелкими алмазными брызгами.

И чем глубже они проникают, тем ярче блестят их грани.

В ослепительных отблесках света пышно и плавно скользят голубовато - прозрачные медузы.

Колышется в воде с полузакрытыми глазами Женя Гридасов.

Звенит, как знойный август в далекой степи - то ли музыка, то ли кровь в ушах.

 

Камера для съемок под водой.

Та же музыка, что и в Гражданском порту, но в звуках органа.

 

Огромный белый теплоход рокочет и покачивается на затухающих волнах.

Все его пассажиры грудятся на одном борту. Внизу, к спущенному трапу, медленно, словно с неохотой, подплывает Гридасов.

 

Все пассажиры и команда теплохода элегантны, костюмы, прически – архисовременны. Почти все в белом. Загорелые лица, руки и ноги. Сплав белого и шоколадного цвета – у всех, всех, всех. Актеры-эпизодники - 30 ч., здесь должны быть и все те, с которыми мы уже познакомились на причале.

Групповка - 200 ч. Массовка - 300 ч. Влажный след на палубе.

 

И откуда-то сверху, издали, льется мелодия - чистая и прозрачная.

(Мелодия внезапно нарастает, быстро приближаясь к нам)

Двое матросов вытаскивают Женю из воды, с трудом отрывают его руки от поручней...

Плещутся по белому борту блики...

Навстречу Гридасову вырастают люди, и среди них врач с приготовленной ему белой простынью...

Загорелые, крепкие парни-матросы долго-долго ведут Женю сквозь испуганно-удивленный человеческий коридор. Среди пассажиров мы замечаем высокого и красивого парня. Он узнает Гридасова. Его выражение лица чуть- чуть изменяется.

Женя видит чистые, еще влажные доски палубы, замерших палубных матросов - босых, с песком и щетками в руках...

С трудом передвигает он непослушные ноги, путаясь в тоге из белой простыни.

Его кладут осторожно и бережно прямо на теплые доски палубы.

Он закрывает глаза и долго лежит, отдыхает, слушая чудную музыку...

Тихий ласковый голос:

- Воды... Дайте ему воды... Он хочет пить... пить... пить...

Кто-то тихо отвечает: - Сейчас... Сейчас... Я сейчас...

Женщина в белом халате, в модных туфлях склоняется над ним...

...роняя из стакана на его лицо алмазные капли...

Вода обжигает холодом дрожащие Женькины пальцы; сухие потрескавшиеся губы жадно ловят эти капли. Он приоткрывает чуть-чуть глаза...

На нижней надстройке: понимающие взгляды склоненных в его сторону людей...

Красивая женщина кладет Женькину голову к себе на колени и поит его, как ребенка. Теперь он видит...

...и на верхней, празднично убранной надстройке собравшихся соотечественников. По их лицам видно, как удивлены и восхищены они его стойкостью, мужеством.

Вода булькает в его горле, стакан стучит о зубы...

...а он все не может сделать первый глоток.

Он жадно захлебывается этой чистой, пресной влагой, хотя вокруг него было целое море, кашляет. Вода льется по его лицу.

Наконец он ее выпивает... Белой простынью, будто тогой, обвито охладевшее Женькино тело... Бессильно раскинуты сильные руки...

Панорама продолжается. Мы слышим, как Женька страстно утоляет жажду... Слегка обвиты простынью его полусогнутые колени... Он видит склонившихся на надстройках людей.

- Пустите меня к нему,- вдруг сквозь сладкую дрему покоя слышит Гридасов тихий девичий голос.

- Тише... Тише... Он спит,- отвечает уже не молодой женский голос.

За бортом тихо шипит вода. Обгоняя идущий корабль, вдали играют дельфины... Женя слышит шепот:

- Пустите, я хочу посмотреть на него.

- Он уснул...

- Я не буду будить...

Женя открывает глаза, и его ослепляет солнце.

Тогда он пытается приподняться на теплых досках палубы… Он пытается опереться на локти (ему так неудобно, что сошлись лопатки). Помогая себе головой, долго-долго…пытается приподняться… В его медленных движениях все возрастающее исступленное страдание от бессилия...

Распростертый на янтарной палубе, поверженный перед столпившимися людьми...

...он в последних яростных попытках пытается будто бы оторваться от влажной своей тени... Пытается приподняться... И у него получается!..

Он поднялся... и шагнул ей навстречу!..

И тут же рухнул на палубу.

 

Отъезд на общий план вверх: он почти обнажен - только ремень и плавки и портфель на стальном браслете... и свалившаяся с него «тога».

 

- Пустите ее...- шепчут губы Гридасова.

Он увидел ее издалека: медленно, будто бы защищаясь, поднимает Марина руки к груди, и все ее существо наполняется светом, страданием, радостью...

Она шагает к нему, проходит мимо знакомого нам высокого и красивого парня (его план вырастает до крупного и исчезает за кадром) - и склоняется к Гридасову Женьке.

Неожиданный, сильный органный аккорд все той же мелодии. Она прижала пальцы к щекам, чтобы вдруг не заплакать - ее лицо из светло-плоского приобретает объемность, и теперь не лицо, а глаза наполняются светом, страданием, радостью и слезами...

 

Графические линии деревянной палубы. Влажный отпечаток тела Гридасова. И чуть наискось графическим линиям актер... Грохот падающего тела.

 

- Это ты?! - хрипит едва слышно Гридасов, пытается ей улыбнуться - но это ему гораздо труднее, чем приподняться... Пораженный ее неожиданной красотой, он хочет получше ее разглядеть. Но глазам очень больно... С огромным трудом удается ему поднять тяжелые веки.

Все-таки он обретает силы, чтобы протянуть руки... чтобы дотронуться до распущенных ее черных волос.

Он медленно-медленно поднимает руку и, коснувшись            испуганно вскрикивает...

Это дельфины... Они проплывают мимо него, играя друг с другом...

 

Корабли идут прежним курсом.

Над кормой фрегата повисает бурое облако. Расползаясь, оно закрывает корабль и начинает быстро приближаться к «Горделивому».

- «Кунц» ставит дымзавесу! - кричат сигнальщик и вахтенный.

- Десять лево по компасу! - приказывает Бурмин и.....

...подумав мгновение, добавляет: - Боевая тревога!

- Есть! - отзывается старпом,

Сигнал боевой тревоги!

В кубрике машинистов вскакивают отдыхающие после вахты матросы. Коля Петров успевает набросить робу и сунуть ноги в ботинки. Митя Калугин шлепает по трапу в специальном противохимическом комбинезоне, натягивая на лицо противогазовую маску.

- На автоматах,- говорит в микрофон командир,- подать боевые снаряды.

Матросы выполняют приказ. Все - все преобразились. В противоатомных костюмах, на одно лицо - готовые выполнить свой долг до конца.

Проносятся бурые клочья плотного дыма... закрывают небо...

Бесшумно и быстро раскрываются шлюзы ракетной установки «Горделивого.

По «направляющим» медленно движется ракета.

Из погреба на корме корабля поднимается следующая ракета...

Барабанит кулаками в дверь из санчасти Юрка Лысенко. Он слышит, как мимо пробегают с отрывистыми криками матросы, и с новой энергией грохочет в дверь.

Открывается дверь, заглядывает матрос с карабином.

- По боевому расписанию я расписан на центральный пост! - орет Лысенко,

- Сидишь на губе и сиди! - говорит ему матрос и захлопывает дверь.

И опять в нее грохочет кулаками Юрка.

- Это же боевая тревога, дурак! - кричит он.- Вызови лейтенанта!

В огромном отсеке Центрального артиллерийского поста у вспыхивающих экранов – боевой расчет.

Замер над экраном комсорг.

- Главнокомандный! Данные на цель заданы в счетно-решающую систему,- докладывает в микрофон офицер, не успевший снять красную повязку вахтенного.

- Принято! - на весь отсек отвечает громкоговоритель.

Бурмин, путаясь в крючках, стаскивает с шеи ключ...

Вставляет ключ в замок пульта стрельбы. Гудит сирена.

В отсек Центрального артиллерийского поста врывается Лысенко, теснит матроса, который замещает его у пульта. Лысенко натягивает на лицо маску, и теперь его не отличишь от остальных.

Загорается мерцающее табло «Товсь»! Лысенко надевает шлемофон.

Мигает «Товсь» на мостике перед Бурминым.

И в машинном перед Колей Петровым и Митей Калугиным.

Бурмин смотрит на мерцающий экран выносного индикатора.

- Товарищ командир! От фрегата отделилась цель!

- Есть... Вижу! - отзывается Бурмин.

На экране рядом с отметкой фрегата еще одна точка. Расстояние между ними увеличивается.

- Докладывает штурман! Цель медленно движется в сторону нашего  берега,-

хрипит динамик.

- Она еще над нейтральными водами,- предупреждает старпом.

Командир взглядывает на него и нажимает один из рычагов.

- На носовых автоматах! Приготовиться! Без участия людей - автоматически - крутятся ручки приборов в Центральном артиллерийском посту.

И наверху, на палубах, стволы автоматов медленно ползут вверх...

...куда движутся антенны радиолокаторов.

- Цель над границей! - хрипит динамик. Бурмин смотрит на непроницаемую завесу дыма далеко впереди и справа по курсу.

Палец его утопает на клавише.

Тишину разрывает треск автоматов.

В небо устремляется шквал трасс, исчезающих в буром дыму завесы.

На экранах локаторов проносятся голубые следы трасс и...

...сливаются с белым пятнышком Цели... Пропадает...

Бурмин, замполит и старпом одним движением вскидывают головы. Гремит эхо последней очереди.

- Молодцы! - радостно вскрикивает Бурмин и выбегает из боевой рубки.

Растерянно улыбаются матросы на автоматах. Сквозь растрепанные клочья дымовой завесы с «Горделивого» смутно виднеется силуэт фрегата, поворачивающего на обратный курс.

Бурмин смотрит в дальномер... За кадром - голос сигнальщика:

- Товарищ командир! Фрегат лег на обратный курс!

- Хорошо! - отвечает Бурмин, не отрываясь от дальномера.

 

Громкое эхо разрывающихся артиллерийских снарядов.

 

На мостике стремительно приближающегося фрегата - командир. Он нервно расхаживает, сердито жестикулируя, отчитывает кого-то... Склоняется к стереотрубе и направляет ее на мостик «Горделивого».

Командиры двух ракетоносцев рассматривают друг друга.

Почти лицо в лицо.

Глаза в глаза.

Голос старпома:

- Товарищ командир, приветствовать будем?

- Приветствовать? -переспрашивает Бурмин и, подумав, разглядывая фрегат, отвечает: - Воздержимся!

На фрегате вспыхивает прожектор.

- Ответьте,- не разгибаясь, приказывает Бурмин сигнальщику.

Захлопали жалюзи прожекторов. И когда корабли почти поравнялись, сигнальщик докладывает:

- Семафор. «Вы расстреляли мой метеозонд».

- Знаем мы эти метеозонды,- мрачно машет рукой осунувшийся Бурмин.- Ответьте: «На своих синоптиков не жалуемся».

Звуки стучащих жалюзей прожектора вытесняются звуком раскрывающейся двери.

Матрос с корабля подталкивает Юрку Лысенко в раскрытую дверь.

- Повоевали, теперь отдохни.

- Теперь можно,- посмеивается Лысенко.- Спасибо, корешок, ты постой там. А я полежу.

Дверь санчасти захлопывается.

«Горделивый» заканчивает циркуляцию.

Под туманным небом лежит на воде, колышется тело Жени Гридасова. Руки и ноги раскинуты. Распухшие, потрескавшиеся губы шевелятся... Гул вертолета. Где-то в стороне, в туманной выси...

Женя, уши которого скрыты под водой, не слышит. Глаза его закрыты. Туман над морем. Но вдруг ресницы Гридасова дрогнули... Слышится странный, непривычный для уха, идущий из-под воды звук.

С усилием раскрыв набухшие веки, Женя поднимает голову и... глухая тишина окутывает его.

Из тумана, словно призрак, в тишине быстро движется на Женю гигантский корабль.

Женя захлебывается, кашляет... лицо его искажает гримаса страха. Он шире открывает глаза и прижимает ладони к ушам. Тишина. Снова открывает уши. Тишина.

Клочья тумана. Корабль надвигается.

Сон или галлюцинация?! Волна мучительного сомнения проясняет сознание и взгляд Жени, Он раскрывает рот и из самых последних сил кричит:

- Ого-го!.. На борту-у-у!

Море и корабль содрогнулись! Вот как закричал Женя в своем воображении.

На самом деле его крик был только хрипом и стоном обессиленного человека:

Рядом, совсем рядом, словно стена - проносится металлическая громада борта. Где-то вверху, в туманном мареве - силуэты людей... Должно быть, они не видят его и не слышат его крика.

Чудом ему удается отпрянуть в сторону... Женя поднимает над головой портфель!

С неимоверным трудом держит его на дрожащей, обессиленной руке...

Металлическая громада промчалась мимо... растаяла в туманном мареве... Кажется, провыла над морем сирена шесть раз - что значит: «Человек за бортом!»  шесть раз, еле слышно, глухо.

Женя в отчаянии озирается вокруг - как будто и не было корабля. Туман и вода. Но что это?

 

Трансфокатор.

Спецтехприспособления: подводное приспособление для съемок с верхних точек с движения, большой операторский кран, съемочная площадка для съемок на воде.

 

Невдалеке, прямо на воде, быстро расправлял яркие лепестки огромный цветок.

Сначала Женя не поверил своим глазам, потом он ринулся вперед.

Перед ним - надувная спасательная лодка, которая уже приняла полагающиеся лодке очертания и тихонько колышется на оставленной кораблем волне...

Бессвязно крича, судорожно колотит воду ногами и кулаком Женя,- пришла долгожданная, случайная, почти уже нежданная, самая радостная минута его жизни.

Вот он - тугой, упругий борт! Синими, разбухшими пальцами Женя скользит по нему, пытаясь ухватиться.

Он плачет счастливыми слезами...

Борт скользит, уходит из его рук, лодка разворачивается, а вместе с ней и Женя...

...И тут он видит, что оттуда, где скрылся в тумане корабль...

...оттуда, сильно взмахивая руками, энергично и быстро плывет человек!

Женя забросил на борт портфель, прижался к лодке лицом и хрипло засмеялся.

Доверчиво, с улыбкой, почти в полусне, Женя видел как человек беззвучно подплыл к лодке с противоположной стороны, как он одним….

…145 листа в сценарии не было…

Тогда парень начал хлестать Женьку по щекам, а когда глаза его открывались - запре- щающе водить перед ними пальцем, энергично и сильно растирал его грудь, массировал руки, ноги...

Женька засыпал с блаженной улыбкой на губах.

А вокруг был туман. А под ними - клочок суши - лодчонка. И двое парней - одногодков: одному, спасенному, смертельно хотелось спать и ему было хорошо, а другому, спасителю,- хотелось выполнить свою благородную миссию до конца - и ему тоже было хорошо. Слух медленно возвращался к Женьке. Сквозь монотонный звон ему уже слышались слова парня, правда - неразборчивые, непонятные. Парень вдруг вскочил, отвернулся от Женьки и прокричал что-то, взмахом руки призывая кого-то.

Женька повернул голову в ту сторону.

Из тумана медленно вырастал громадный силуэт корабля. И слышался гул его турбин...

Все это - спасение, и Женька улыбался ему.

Спаситель снова с деятельным ожесточением принялся тормошить его, массировать, растирать...

Женька приходил в себя, возвращался к жизни.

Его радость можно было лучше всего прочитать на лице спасителя: выражение его лица менялось вместе с Женькиным!

Между тем гул корабельных турбин надвинулся вплотную, и громадная тень нависла над лодкой.

Женька лежал лицом кверху. Он увидел...

...в проблеске света: нависшую корму и... Герб США на ней!

Лодчонку прибило к самой корме.

Спаситель вскочил и начал что-то сердито кричать вверх, упираясь в стальную, со швами сварки, стену ладонями.

Женька -  лицо его осунулось! - глядел вверх.

Парень, упершийся обеими руками в стальную стену, и герб США над его руками, и кормовой флаг...

Парень оглянулся через плечо на Женьку и ободряюще и успокаивающе прокричал что-то ему на английском языке.

Шлепается рядом с лодкой спасательный пояс. «КУНЦ» — написано на нем.

Женька прижимает к себе свой злосчастный портфель. Он слышит, как ударила ему в виски волна крови и колокольным звоном отозвалась во всем теле!

Подавляющий все гул машин фрегата! В этом грохоте не слышно голоса спасителя, который, упираясь в борт фрегата ладонями, выводит лодку из-под кормы.

Женька начинает молчаливую борьбу с портфелем. Он вновь пытается непослушными, разбухшими пальцами отстегнуть браслет... Пытается сорвать его с руки, не расстегивая... упирается в портфель ногами...

С борта корабля падает веревочный трап. Парень радостно хватает за нижнюю стенку, тянет на себя, кричит что-то горделивое вверх, пробует прочность трапа, оглядывается назад и столбенеет...

Женьки в лодке нет! Только валяется ремень. Женька выныривает в стороне от фрегата. Его громада виднеется темным силуэтом - с башнями локатора, с фермами ракетных установок.

Тяжело переводя дыхание, Женька рвет с руки портфель, кусая браслет зубами, яростно мыча и стеная от боли. Все время слышен давящий, неумолчный гул турбин. На этом фоне раздаются громкие молодые голоса.

Лихой посвист и всплеск - очевидно, кто-то прямо с борта кинулся в море, чтобы спасти Женьку. И точно:

в тумане слышно дыхание и всплески плывущего человека.

Женька, набрав полную грудь воздуха, тихо скрывается под водой, и тотчас же возникает из тумана неутомимый и веселый Женькин спаситель.

Еще дальше, в туманной мгле - откуда уж больше не видно силуэта фрегата,- все тот же гул его турбин.

Женька предпринимает последнюю, отчаянную попытку. Он упирается ногами в ручку портфеля, вертится волчком, поднимая тучи брызг и громко стонет.

Должно быть, его услышали. В тумане раздается несколько радостных голосов и всплески нескольких плывущих людей.

Оглянувшись, Женька опять уходит под воду. А когда он выныривает вновь, слышит: спасатели охватили его полукольцом.

Их еще не видно, но слышны голоса, скрип уключин, а вот показался в тумане и силуэт шлюпки.

Придерживаясь одной рукой за ее борт, плывет неугомонный Женькин спаситель.

Звуки весел слышны и справа и слева от этой шлюпки. Набатным ударом отозвалось в сердце Женьки решение, которое осталось единственным.

Взглянув в последний раз на приближающиеся шлюпки спасителей, на светлое небо над головой, Женька уходит в глубину моря.

Женька уходит в глубину моря. Оно расстилалось перед ним, под ним и над ним бирюзовое, бездонное, свободное, как небо перед птицей. Это очень красиво — его парение в воде.

Звук работающих турбин фрегата разносился под водой по всему морю, с невероятным грохотом «придавливая» Гридасова ко дну. А за ним ртутно блестели и колыхались воздушные пузыри, и поднимались, спешили наверх...

 

...Улочка Тулона солнечным утром. Повернувшись спиной к витрине магазинчика, Женя Гридасов чиркает карандашиком в раскрытом блокноте.

А мимо него, постукивая каблучками, спешат девчонки в юбчонках: юбчонки много выше колен - самая последняя мода!

 

Звуковое решение: возрастание и потом - затихание «подводных» звуков, работающих корабельных машин. Оператору: эта сцена видения Тулона снимается со скоростью 30 кадров в секунду.

 

Торопливо и увлеченно рисует Гридасов. Неподалеку - парень в форме американского военного летчика что-то чиркает в своем блокноте.

Они встречаются глазами...

И приветствуют друг друга, размахивая блокнотами.

Они подходят друг к другу и показывают свои наброски.

Там и там - девчонки в модных юбчонках. Оба хохочут. Хлопают друг друга по плечу...

- Еще раз! Еще раз! - умоляет их оператор, припадая на колено...

Гридасов и американец опять смеются и опять бьют друг друга по плечу.

Американец - это парень-спаситель Женьки.

- Мир! Дружба! - кричит по-английски Гридасов.

- Мир! Дружба! - кричит по-русски американец.

Оба знают порядок, что полагается для такого случая.

Они поворачиваются лицом к оператору, сняв головные уборы и, обнявшись, смеются озорно и счастливо...

Живой, сияющей гирляндой всплывают пузыри из глубины моря...

Наверху - огромная тень днища корабля.

Чем ближе мы к этой тени, тем больше она закрывает свет и тем громче гул работающих машин.

Пузырьки воздуха скрываются в тени.

Внутренняя поверхность широкого кожаного ремня. Если знать, что написано, знать почерк, то возможно угадать в расплывшихся, полустертых буквах слово «ГРИДАСОВ».

Бурмин опускает руку с ремнем Женьки и обнажает голову.

На мостике «Горделивого» обнажают головы старпом, замполит, вахтенный офицер...

И обнажают головы офицеры на мостике американского фрегата.

Корабли стоят лагом.

Замерли заряженные ракетные установки... Минута молчания.

Бурмин смотрит на командира фрегата, и ветер шевелит его седые волосы.

Командир фрегата моложе. Он коротко острижен и черноволос.

Он серьезно и задумчиво смотрит на Бурмина.

Вертолет завис над обоими кораблями. Бурмин говорит командиру фрегата:

- Благодарю командира и команду американского корабля за их добрые намерения спасти советского матроса. Он был хорошим и смелым парнем.

Через фонарь пилотской кабины улетающего вертолета:

Уходит вниз море...

Границы его раздвигаются...

И нет берегов.

Гиганты-корабли становятся меньше... меньше... Они уменьшаются до размеров пшеничного зерна... Один из них, судя по силуэту «американец», приходит в движение...

В кадре — только море. Водная пустыня.

 

Конец

 

Директор киностудии          (Г. Бритиков)

Художественный руководитель

Объединения            (С. Герасимов)

Главный редактор Объединения (В. Бирюкова)

Авторы сценария     (В. Венделовский)

(В. Соловьев) при участии  В. Беренштейна

Режиссер-постановщик

(В. Беренштейн)

Редактор        (А. Анфиногенов)

Консультанты — Контр-адмирал (К. Сталбо)

Контр-адмирал (В. Сысоев)

Операторы-постановщики (М. Кириллов)

(А. Кириллов)

Художник-постановщик      (К. Загорский)

Директор картины    (И. Морозов)

 

Море