Привет, «Грозный»!
Великое изобретение ИНТЕРНЕТ. Я сам с компьютером на «Вы», так называемый «чайник», но моя жена нашла в этой паутине сайт о крейсере «Грозный». Мы вместе просмотрели материалы о нём, прослушали песни. Нахлынули воспоминания, и захотелось поделиться тем, что ещё помню. Всё же прошло с тех пор уже более 50 лет, и из памяти выветриваются имена, фамилии, даты. Но осталась гордость за то, что мне повезло служить на таком корабле. Я попал в первый состав экипажа ракетного корабля «Грозный», так он тогда назывался.
Кстати, первый марш «Грозного» был придуман в 1961 году на мелодию марша «Прощание славянки», слова главного боцмана. Слова песни не помню, но припев звучал так:
Прощай, не горюй, напрасно слёз не лей,
Лишь крепче поцелуй, когда сойдём мы с кораблей.
«Грозный» был построен по проекту 58 года и спущен на воду в судостроительном заводе им. Жданова в городе Ленинграде. Всего должно было быть построено 4 крейсера: «Грозный», «Владивосток», «Адмирал Фокин», «Адмирал Головко» по флагману на каждый из 4-х флотов СССР. Он был, по тому времени, самым современным и самым мощным по вооружению, и соответственно, самым секретным. Поэтому осталось очень мало фотографий.
Его строительство было под особой опёкой руководителей Советского Союза. Первое посещение корабля Хрущевым Н.С. было осенью 1961 года ещё на заводе. Он приехал с Министром Обороны Малиновским Р.Я.. Корабль был уже спущен на воду, но стоял ещё в строительных лесах. Было решено срочно покрасить корабль к их приезду. Вобщем, картина была ещё та: льёт сильный дождь, смывает краску, рабочие снимают леса, а мы упорно красим за ними (мне досталось красить одну из мачт). Упорство победило: выкрасили рабочих, себя, палубу и воду вокруг корабля.
Удалось участвовать в спуске на воду крейсера «Владивосток» с традиционным битьём бутылки шампанского. Я выбивал клинья на стапелях. Там же на заводе был заложен и «Адмирал Фокин». Запомнилось первое проворачивание винтов корабля. Подняли со дна такую муть, грязь и запах, которые помнят ещё времена Петра 1.
Весной 1962 года нас перебазировали в город Кронштадт. Поскольку корабль головной в проекте, то все испытания в полном объёме легли на нас. Ходовые испытания проходили на Балтике в довольно плотном режиме: в 05-06 утра подъём, выход в море, возвращались в 22-23 часа. Я был в баковой швартовой команде. Пока доберешься до койки, раздеться уже нет сил. И так около месяца. Первые 10 тысяч миль находили быстро. По традиции ходовую рубку поливали шампанским.
Первые стрельбы на Балтике были из торпедных аппаратов. Одну торпеду утопили. Потом в бушующем море один из добровольных наблюдающих обнаружил сигнальный буёк, за что получил 10 суток отпуска. Гидроакустики поддерживали постоянный контакт с торпедой, а водолазы её зацепили тросом и подняли на борт торпедолова. Большая трудность была в том, что дно Балтийского моря покрыто толстым слоем ила в 5-6 метров. На дне Балтики был такой толстый слой ила, так как море заболачивается, и в этой грязи водолазам было трудно обнаружить и зацепить торпеду тросом. Правда, после урагана в 1969 году, вода в нём немного поменялась. Сильным ветром нагнало свежую из Северного моря.
Кстати, с торпедой у нас был ещё один казус. Кажется, летом 1963 года, мы отрабатывали на учениях в Белом море торпедные стрельбы по подводной лодке. Лодка погрузилась, наши минёры установили глубину погружения торпеды. Торпеда была акустической. Выстрел. Акустики подводной лодки должны были зафиксировать прохождение торпеды над лодкой и, затем, всплытие. Ждём, долго ждём. Заволновались, что могли попасть в лодку. Через некоторое время она всплывает и выясняется, что акустики на лодке ничего не слышали, а с торпедолова сигналят, что торпеда у кормы нашего корабля. Оказывается, вахтенный офицер забыл выключить эхолот, и торпеда, так сказать, вернулась на «родину».
Потом встали в сухой док в городе Кронштадт, где почистили днище и снова, уже нормально, покрасились. Чтобы проводить боевые ракетные стрельбы, надо было идти в Белое море (закрытый Морской бассейн). Для сохранения секретности перекрасили бортовой номер, изменили поролоном и тентами конфигурации многих антенн. Так как корабль ещё не был сдан заводом государству, с нами на Север пошли и заводчане. Наверно, процентов 50 от личного состава. Им запрещалось появляться на верхней палубе.
После прохода Датских проливов встали на якорь и ждали сопровождающий корабль с Северного Флота. Вокруг постоянно крутились катера (снимали новинку на киноплёнку), летали самолёты НАТО. Наши радисты записывали современную эстрадную музыку. Когда шли на Север, то в Норвежском море попали в жестокий шторм. Тут стало ясно, что такое водная стихия. Если от бортовой качки, ещё как-то, спасали «успокоители качки», то килевая выматывала за несколько дней всю душу. В большом почёте были сухари, селёдка, вобла. В столовой появлялись немногие. Волна на баке, где в холодильнике находились мясные продукты, захлёстывала всё, было трудно их оттуда достать. Были повреждены даже волнорезы.
Когда пришли на Север, то встали на якорь у входа в Кольский залив у острова Кильдин. На корабль прибыли Хрущев Н.С. и Фидель Кастро в сопровождении военного руководства страны: Министра Обороны Маршала Малиновского Р.Я., Начальника Главного Политического Управления Генерала Армии Епишева А.А., Командующего ВМС Адмирала Флота Горшкова С.Г. Потом Фидель Кастро уехал, а остальные пошли с нами в город Северодвинск. Там корабль встал у причала судостроительного завода «Звёздочка», и они сфотографировались на вертолётной площадке с частью экипажа и рабочими, которые шли с нами из Ленинграда. Рядом с Хрущевым стоят: первый командир «Грозного» капитан 2 ранга ЛАПЕНКОВ и замполит капитан 3 ранга ВОРЫХАЛОВ.
Завод огромный, градообразующий, с автобусным сообщением между цехами. В каждый цех свой пропуск. Был в цеху, где обрабатывают валы для гребных винтов подводных лодок. На токарных станках токарь устанавливает размер стружки, садится на стул на суппорте и поехал… до конца смены. Но что было удивительно, если в городе спрашивали дорогу на завод, то никто из местных её не показывал. Когда руководство страны сошло на берег, была объявлена «Большая приборка» и тут радисты по громкой трансляции включили то, что они записали у Дании. У замполита был шок. Больше этой музыки мы не слышали.
Первые стрельбы были ЗУРС-ами по мишени (металлический уголок 1,5х1,5 м). Его лётчики сбросили на парашюте на расстоянии порядка 10 км. Попали точно в цель. Вообще, точность попадания ракетами ЗУРС, и главным калибром поражала. Затем стреляли ЗУРС-ами по самолёту сразу двумя ракетами. Лётчик поставил самолёт на автопилот и спустился на парашюте. Первая ракета попала в самолёт, а вторую взорвали в его обломках.
Для стрельбы ракетами главного калибра сварили на заводе небольшое судёнышко. На палубе была натянута металлическая сетка для имитации надстройки. Стреляли двумя ракетами (ракеты не несли боевой заряд) от Северодвинска за несколько сот километров в сторону Кандалакши на Кольском полуострове. Мы потом видели эту цель. Одна пробоина в борту, а другая в сетке.
Помнится, что при стрельбе главным калибром, на корабль привозили кур, кроликов в клетках, овец и помещали их в подпалубные помещения в районе ракетных установок главного калибра. Их потом, после ракетных стрельб, конечно, увозили. Я думаю, исследовали влияние ракетных запусков на живые организмы. Всё было в новинку, и рисковать людьми не хотели. Кроме того, ракеты были на жидком топливе с различными химическими ядовитыми добавками. По крайней мере, после заправок ракет пролитую жидкость тщательно вычищали.
После стрельб пошли в Кольский залив, где нас «спрятали» в Сайда-Губе. Маленький рыболовецкий посёлок, погранзастава среди скалистых берегов. Специально для нас сделали понтонный причал, убрав пару старых кораблей, стоящих на консервации, на другой берег залива. Встречал нас Командующий Северным Флотом Адмирал Касатонов В.А. Постояли в Сайда-Губе недолго, так сказать, отдышались, и снова пошли на Балтику. Уже без заводчан. Пришли в город Таллинн и отшвартовались у причалов в Купеческой гавани. Из Ленинграда приехали заводские специалисты и что-то там колдовали в турбинах у БЧ-5. Традиция посещения корабля высокими гостями не была нарушена: на «Грозный» прибыли руководители Эстонской ССР.
В это время разразился Карибский кризис, и мы пошли в город Балтийск. Там полностью загрузились ракетами и ждали приказ идти на Кубу. Но всё успокоилось, и мы снова пошли на Север, уже в город Североморск на основное место приписки. Ходили по Баренцовому и Белому морям, были у Новой Земли. Под Мурманском в Росте встретили крейсер «Владивосток». Ему на заводе наваривали антиледовый пояс для перехода Северным Морским Путём на Тихоокеанский Флот. Там его переименовали в ракетный крейсер «Варяг».
На Белом море опять заходили в Северодвинск, но швартовались уже не в заводе, а на причалах Торгового порта. В один из заходов при сильном попутном ветре нас прижало к причалу, на котором находился на рельсах работающий портовый кран. «Грозный» левой скулой навалился на кран и накренил его в сторону складов. Стоящие под погрузкой машины и люди бросились врассыпную. Крановщик, вероятно, установил мировой рекорд по спуску. Корабль немного отошёл назад, и кран, встав на согнутые «ноги» мимо рельсов, накренился уже в нашу сторону. Вобщем, было не до шуток. Шутили уже потом. Через несколько месяцев мы снова были в Северодвинске. Кран так и стоял, наклонившись в сторону моря.
В 1964 году готовили корабль для плавания в южных широтах. Собирались идти с Хрущевым Н.С. в Египет на открытие Ассуанской плотины, но что-то там не срослось. Остались пока на Севере.
В конце июля 1964 года я демобилизовался и потерял связь с кораблём. Через несколько лет узнал уже из прессы, что «Грозный» был в Средиземном море с дружеским визитом. На нём снимали кинофильм «Нейтральные воды» и в одной из ролей узнал командира БЧ-2 РЯБИНСКОГО Н.И.. Его имя было и в титрах фильма.
Немного о команде и о себе.
На воинскую службу был призван осенью 1960 года из города Таллинн. Попал в ВМФ. Учился на гидроакустика в радиотехнической школе в городе Лиепая. После окончания школы в начале лета 1961 года всех гидроакустиков развезли по флотам. Остались только двое: я и паренёк из Украины по фамилии СОКОЛ В., в сопроводительных документах был только номер воинской части. Где-то через полмесяца отправили нас вместе с командой радистов в город Северодвинск. И дальше их на Новую Землю, а нас в город Североморск. Чтобы не болтались без дела, нас определили вестовыми при дежурном по Северному Флоту в штаб Северного Флота. Но даже дежурный не знал, где находится наша воинская часть. Номер в списке был, а местонахождения не было. Почти через месяц приехали за нами и повезли в город Ленинград. Прибыли в казармы Флотского Экипажа около Мариинского театра. КПП выходил прямо на Поцелуев мостик.
В казармах формировался экипаж «Грозного» из старослужащих Северного Флота и молодёжи из учебных отрядов. Определили нас с СОКОЛом в РТС. Для знакомства с кораблём и аппаратурой арендовали трамвай, которым мы добирались до завода. Через некоторое время ко мне подошёл из службы снабжения старший матрос ЛИДМЕЦ Виктор ДМБ-61 и попросил заменить его на службе. Так как гидроакустиков был перебор и к тому же он был земляком из Эстонии города Тарту, я согласился. Меня перевели в службу снабжения и назначили баталером шкиперским. Некоторое время Виктор обучал меня. Мы завозили на корабль шкиперское и боцманское имущество, а потом он демобилизовался. Начальником Службы снабжения был старший лейтенант ЛЕВЧЕНКО.
После нового 1962 года весь личный состав переселился на корабль. Дальше служба была уже связана и с кораблём и с морем. Когда корабль бывал у причала, удавалось заниматься спортом. Я был капитаном баскетбольной команды корабля, вратарём футбольной команды. Был чемпионом корабля по шахматам (ещё в казарме).
В начале 1964 года готовил «Грозный» к походу на юг. Завозил на корабль капроновые канаты, тенты для защиты от солнца. В конце июля уехал с корабля в командировку для поступления в институт. «Грозный» уже стоял на бочке для участия в параде на День Военно-Морского Флота. Сначала, командирским катером добрался на берег. Уже, стоя на борту катера, понял, что служба закончилась, и навалилось какое-то жгучее чувство, как от потери близкого человека. Горнист сыграл команду, мне кажется «Захождение», и жизнь помчалась дальше. Потом грузовым самолётом, который привозил фрукты в Мурманск, на каких-то ящиках долетел до Ленинграда, а дальше поезд на Таллинн. Еле-еле успел к экзаменам.
На корабле остались друзья, с которыми обменялись фотографиями:
1. ШИШКО Николай, ДМБ-64. Старшина химической службы. Из Белоруссии.
2. ЗОЛОТУХИН Владимир, ДМБ-64. Служба снабжения. Старшина коков. Кстати, кормили нас очень даже неплохо. Норма морская, заполярная. Кроме того, когда на корабль прибывало очередное начальство, то с ними приезжали и коки профессионалы. Они устраивали своеобразные мастер-классы нашим кокам.
3. (к сожалению, не помню фамилию) Иван, ДМБ-64. Боцманская команда. Горнист. Из Москвы, на гражданке работал таксистом.
К большому сожалению, не помню фамилию второго командира «Грозного», который подписывал мне командировку для сдачи экзаменов в институт. Помню, что (говорил в минуты откровения) был воспитанником детского дома и был там в числе заводил.
Экзамены сдал. Поступил в Таллиннский Политехнический институт. В конце августа 1964 года через Военкомат окончательно демобилизовался. В 1969 году окончил институт по специальности «Радиоинженер» и по распределению попал в Эстонский Радиотелевизионный передающий центр (теперь фирма ЛЕВИРА). Отработал там более 40 лет. Главный специалист по антеннам и мачтам. Занимался развитием в Эстонии радио и телевидения. Строил мачты, монтировал и обслуживал радиотелевизионные передающие антенны. В 70 лет ушёл на пенсию.
Много воспоминаний начинаются с, кажется, может быть и т.д. Для точной информации необходимо было вести дневник, но за это, тогда могли бы «открутить» голову. На корабле присутствовал представитель КГБ, да, собственно, навряд ли кто-то задумывался тогда вести историю «Грозного». Вёлся «Вахтенный журнал»: сухие факты, часы, минуты, «Сдал», »Принял». Вероятно, он пылится где-нибудь в архивах, или, может быть подлежал уничтожению.
Конечно, выше написанное, это ещё не всё. Пришли-ушли, пришвартовались-отшвартовались, сухо, да и кое-что забывается. Но не забываются эмоциональные восприятия молодого парня, волею случая попавшего на флот. Разве можно забыть шторм около Норвегии, когда корабль срывается с волны и летит вниз почти в свободном падении. Якоря выпрямляются и, словно маленькие крылышки, пытаются остановить падение, но тоже летят вниз. Тело становится почти невесомым. И, вдруг, удар 6-тонной кувалды по корпусу корабля (2 якоря по 3 тонны). Волны с шумом перекатываются по верхней палубе и гнут волнорезы на носу «Грозного». Достигли дна падения. Корабль вздрагивает и, словно огромное, фантастическое, непокорное животное, начинает выбираться из цепких лап пучины. Ноги непроизвольно сгибаются в коленях от возросшего веса человеческого тела. Освободившись от тяжести воды, корабль взлетает на гребень волны, как бы готовый лететь выше, но опять вниз, опять удар. Как будто вбиваем сваи в дно Атлантики по пути на Север. На гребне с тревогой оглядываемся назад, где в бушующей круговерти идёт, сопровождающий нас корабль, эсминец старой постройки и меньше по размерам. Но он тоже, дымя и пыхтя, упорно идёт за нами.
А черника в Сайда-Губе: крупная, спелая, лежащая прямо на мху, оставляющая после каждого шага влажное пятно свежевыжатого черничного сока. А вокруг чахлые березки, высотой аж по пояс.
А высадка на о. Кильдин для сдачи нормативов по стрельбе из автомата. За каждым матросом на корабле закреплено личное оружие (автомат), которое хранится в трюме, в арсенале. Обязан знать даже его номер, только в руках держал его всего один раз, когда почистил от заводской смазки и в ящик. 5 патронов – это стрелковая подготовка за время службы на корабле. Запомнились заросли дикого лука, который собирали в большие парусиновые мешки для пополнения витаминного запаса.
В одном из походов всю ночь сбивали с надстроек корабля деревянными молотками 10-15 см лёд, который мгновенно нарастал обратно, и тоннами сбрасывали его в море, спасая корабль от действия под названием «оверкиль».
А северное полярное лето. Солнце сутками крутится над горизонтом, меняя только своё местоположение. Выходишь ночью из кубрика на развод дежурных и дневальных: солнце и свежий, чистый морской воздух; а потом спускаешься в сопящую, храпящую, стонущую атмосферу кубрика. Даже не спускаешься, а как бы погружаешься в густой, вязкий от испарений, воздух. Почти сотня матросов сгрудилась на небольшом пространстве. Пытаешься, чтобы не задохнуться, включить мощную вытяжную вентиляцию, способную вытащить, если зазеваешься, и некоторые вещи. Но она шумит, свистит, трясётся, и проснувшиеся товарищи всё восстанавливают «солёными» возгласами. И продолжаешь дневалить в состоянии полодурмана.
А тёмная северная ночь осенью на Белом море. Стояли на якоре. Ни луны, ни звёзд, такая темень, что не видно своих ладоней, поднесённых к лицу. Тепло от них есть, а всё равно не видны.
А северное сияние. Это не красота узора калейдоскопа, в котором присутствуют логика и геометрия. Это безумное буйство красок во всё небо, которые переливаются, подчиняясь каким-то непознанным Законам возбуждённой атмосферы. Что-то неземное, фантастика, а ты стоишь ошарашенный, ожидаешь какого-то чуда и не можешь понять, чем ты возмутил природу. А потом всё успокаивается, и возникает ощущение, что тебя приняли в северное братство, ты наш.
Север – край контрастов. Бывает летом под 30 градусов тепла, когда хочется подставить солнцу бледный живот, но запросто можно подхватить воспаление лёгких, так как в то же время спина замерзает от холода, а за большим валуном или в канаве лежит лёд вечной мерзлоты. Бывает зимой под 40 градусов холода. Кольский залив покрывается льдом, но опять не так, как всегда и везде. В Баренцевом море, при отсутствии ветра, никогда не бывает полного штиля. Море как бы дышит, и появляется, так называемая, »мёртвая зыбь». Вот так залив и застывает волнистым льдом.
Или маленький зимний, заснеженный посёлок-городок Роста. Снег идёт и идёт, уплотняется на улицах автотранспортом. Дороги не чистили, а дворники ответственно убирают с тротуаров снег и лёд. И к весне пешеходы передвигаются как бы в окопах, а колёса машин шуршат над их головами.
А приливы-отливы. Уходишь с корабля – поднимаешься по трапу вверх на причал, приходишь - опять поднимаешься уже с причала на корабль. Амплитуда, вероятно, метров 5-6. Недаром, в Кольском заливе построили электростанцию, работающую на энергии приливов-отливов.
Однажды, в Североморске, у причала неожиданно прихватил сильный ураган. Были на верхней палубе, отличная погода. Спустились в кубрик, и, буквально минут через 10-15, закачало. «Боевая тревога» и «Швартовая команда наверх», укреплять к пирсу корабль. Порвало все швартовые троса диаметром 30-35 мм, буксирный трос диаметром 45 мм и держал только пеньковый канат диаметром 120 мм. Все стоящие корабли переплелись тросами, как паутиной, чтобы не выбросило на берег, а мы выдернули из монолита причала целый кусок и едва не утопили его в море. И так трепало 2 суток. Потом приказом Командующего Северным флотом дали всем 2 суток отдыха.
Вспоминаются и спокойные вечера, когда, при спуске флага, горнист играет «Зарю», и спокойные, мелодичные и умиротворяющие звуки мелодии плавно плывут над сопками, причалами, кораблями и словно благодарят судьбу за мирно прожитый день.
Ну вот, теперь кажется, всё. Но опять не всё. Вспоминается и большое количество каких-то хохм, полуприключений, которые трудно описать, да может и не стоит. Я совсем не Задорнов, и это не относится к истории «Грозного».
Жизнь идёт год за годом, опыт накапливается. Большие события прирастают маленькими, всё уплотняется, словно годовые кольца на дереве. Как поёт Вахтанг Кикабидзе: « Мои года – моё богатство». Иногда не хочется, как Кощей, чахнуть над жизненным опытом, как над златом. Хочется высказаться, поделиться воспоминаниями, но очень трудно передать эмоции. Их надо пережить самому.
Хочется сказать огромное спасибо тем, кто сделал сайт о «Грозном» и по крупицам собирает данные о корабле. Знать бы всё заранее. У меня, например, во время службы был список всего личного состава корабля.
В Российском флоте существует замечательная традиция: незапятнанные имена кораблей передаются из поколения в поколение. Глубоко уверен, что корабль с именем «Грозный» ещё будет в составе Российского Флота.
ВСЕМ СЧАСТЬЯ!
Лонкин Виталий
Годы службы: 1961-1964